Образ «Я» и поведение

Но с чем это связано? Ведь творческое решение приходит не в дремотном состоянии, оно связано с высокой мозговой активностью, может быть, высшей, если судить по результативности! Я предположил, что в организации работы левого полушария мозга, широко используемого при решении стандартных задач с известным, однозначным алгоритмом, и полушария правого, продуцирующего многозначный контекст, столь существенный для творчества, есть принципиальная разница. Для проверки этой гипотезы мы совместно с профессором В.В. Аршавским провели многочисленные исследования работы мозга в процессе решения задач, адресованных в большей степени к правому и левому полушариям у предствителей культур с разной степенью развития правополушарного («образного») мышления.

В частности, мы исследовали представителей народов крайнего северо-востока России – чукчей и эвенков, которые в силу отдаленности от западной цивилизации и максимальной приближенности к природе сохранили преобладание правополушарного, целостного мышления и почти все отличаются выдающимися способностями ориентации в пространстве и высоким мастерством в рукодельном творчестве (резьба по кости и т.п.). И действительно – у этих людей задачи на образное мышление решались без подавления альфа-ритма, т.е. без дополнительной стимуляции мозга.

Значит, создание образного контекста у тех, кто не утратил этой способности в процессе приспособления к нашей цивилизации, и не требует подобной стимуляции! Значит, ее требует только однозначный контекст – моделирование реальности, и для уменьшения потенциальных связей между предметами и явлениями во имя установления однозначных причинно-следственных отношений необходимы большие мозговые усилия. И, следовательно, правы творческие люди, когда говорят, что от рутинной деятельности они устают значительно больше, чем от решения творческих задач, – именно рутинная деятельность требует от них максимальных затрат «мозговой энергии».

Выходит, что все физиологи, оценивавшие уровень мозговой активности по редукции альфа-ритма, уподоблялись наблюдателю, который судит о скорости лошади по частоте ударов, которые ей наносит кучер. Конечно, в определенных пределах такая связь возможна: чем чаще кучер бьет ленивую лошадь, тем быстрее она бежит. А если лошадь попалась спорая или, напротив, с норовом и в первом случае бежит, не дождавшись удара, а во втором – упирается и сколько ни бей – все без толку? Так и дополнительная активация мозга – она подстегивает только левое полушарие в процессе его специфической деятельности, а правое либо «бежит» само безо всяких подстегиваний, либо не «бежит» вовсе, сколько ни стегай. И улучшать его деятельность нужно не дополнительной физиологической стимуляцией, а специальными видами тренинга.

Тут стоит обратить внимание на одно интересное совпадение. В одной из предыдущих глав я писал, что поисковая активность имеет тенденцию к саморазвитию и поддержанию себя самой по закону положительной обратной связи: при такой активности восстанавливаются те химические вещества в мозгу, которые необходимы для продолжения этой активности. Между тем творчество – это типичный образец поисковой активности, и мозг в этом случае не требует дополнительной стимуляции. Он как бы находится на самообеспечении. Отсюда могут вытекать очень интересные и неожиданные выводы, касающиеся даже таких загадочных феноменов, как передача мыслей на расстоянии или предугадывание будущего.

Две стороны мозга и парапсихология

Эта глава будет сильно отличаться от остальных – упоминавшиеся в других разделах гипотезы и концепции, пусть даже весьма спорные, я мог подтверждать ссылками на достоверные научные данные и результаты экспериментов. А в данном случае достаточно зыбкими являются сами основания для каких-либо гипотез. И неизбежные в любой науке прыжки через бездны неизвестного и недоказанного, прыжки, призванные соединять немногие устойчивые островки знаний в стройную систему концепции, здесь сливаются в затяжное свободное парение. А ученые боятся свободных парений, считая их уделом поэтов, и отворачиваются от проблем, в которых все основания так зыбки. Но если не мы, то кто же, и если не сейчас, то когда?.. Поэтому позволим себе все же вступить на тропу, способную увести от науки в область поэзии и ненаучной фантастики.

Однако начать, тем не менее, я хочу с рассказа о двух конкретных исследованиях, описания которых в американских журналах почти одновременно попались мне на глаза в конце семидесятых годов. Первый эксперимент состоял в следующем. Испытуемому предъявляли, с помощью специального прибора тахистоскопа, в правое поле зрения (т.е. в левое полушарие) совершенно бессмысленную информацию – набор случайно подобранных слогов, обломки геометрических фигур, словом, нечто, не поддающееся ни анализу, ни упорядоченной организации. Одновременно в его левую руку (управляемую правым полушарием) вкладывали карандаш и предлагали рисовать все, что придет в голову, или, если он пожелает, не рисовать вообще. А в это время в отдаленной звуконепроницаемой комнате помещался индуктор – человек, который должен был передавать испытуемому мысли на расстоянии. Он сосредоточенно чертил на бумаге некоторые простые фигуры в определенной последовательности. По утверждению авторов статьи, в этих условиях испытуемый начинал вычерчивать на собственном листе бумаги фигурки, совпадавшие с внушенными, и это совпадение якобы достигало уровня статистической достоверности.

Известно, что одна из самых больших проблем в парапсихологии – это отсутствие достоверных, воспроизводимых результатов. Поразительные феномены вспыхивают, как ослепительные одиночные искры, и тут же гаснут, не оставив следа. Каждый раз остается гадать, была ли и вправду искра или это всего лишь галлюцинации авторов, охотно принимающих желаемое за действительное. И вдруг такое сообщение о принципиально воспроизводимом эксперименте с устойчивыми результатами! И все же я скорее всего не обратил бы на него внимания, из осторожности ожидая дальнейших подтверждений, если бы почти тотчас вслед за тем не прочитал статью на сходную тему, но выполненную формально в рамках совершенно иной методологии.

Исследование было проведено авторами, хорошо мне известными, специалистом по проблемам сна и сновидений профессором Ульманом и специалистом в области гипноза, тоже серьезно интересующимся проблемой сновидений, профессором С.Криппнером. В специальной лаборатории эти исследователи регистрировали у испытуемого все физиологические показатели во время ночного сна – электроэнцефалограмму, движения глаз, мышечный тонус, пульс и т.п. Когда на основании этих показателей делался вывод, что начинается быстрый сон (в норме сопровождающийся сновидениями), один из экспериментаторов, находясь, как и в первом эксперименте, в отдаленной комнате, сосредотачивался на передаче определенных мыслей на расстоянии и тут же эти (относительно простые) мысли записывал. После этого испытуемого будили и просили рассказать, что он видел во сне. По утверждению авторов, в этих рассказах регулярно присутствовала переданная таким образом информация.

Но ведь такие результаты совпадают с многочисленными сообщениями (не научными, а бытовыми) о прогностических функциях сновидений, об их роли в предугадывании событий! Эти сообщения не могут быть объяснены никакими рациональными причинами, но некоторые из них весьма убедительны.

Один известный кинорежиссер рассказал мне, что в час трагической и случайной гибели его жены он увидел во сне, что навстречу ему идет женщина, и когда она приблизилась и прошла мимо, он с ужасом рассмотрел у нее пустые глазницы. «Я разбудил отца (свидетель!), – сказал кинорежиссер, – и сказал ему, что видел во сне смерть. Мы посмотрели на часы, и я вновь, хотя и с трудом, уснул». Впоследствии выяснилось, что час гибели и час сновидения совпали.

Одна моя пациентка рассказала мне, что ее реактивная депрессия началась после страшной истории. Однажды муж разбудил ее и рассказал, что только что видел во сне, как его зарезал во дворе маньяк. Она постаралась его успокоить, а когда утром он понес во двор мусор, на него напал психически больной и убил ударом ножа.

У меня самого было «пророческое» сновидение, хотя и не трагическое. Мне приснилось, что я упал рядом с домом, мои очки свалились и разбились. На следующее утро в двух шагах от дома я упал, поскользнувшись, и мне показалось, что я вернулся в сновидение, ибо очки раскололись о лед.

В свое время после одного интервью в газете, где я робко заметил, что нельзя отрицать все факты пророческой роли снов, я получил десятки писем читателей с описанием аналогичных случаев, и в нескольких письмах фигурировали свидетели, которым люди рассказывали сны до их осуществления. Поэтому парапсихологическая роль сновидений, показанная в эксперименте Ульмана и Криппнера, привлекла мое внимание.

Второй причиной такого внимания было неожиданное совпадение этого исследования с первым по одному важному показателю. В том эксперименте парапсихологические возможности реципиента проявлялись после того, как ему как бы функционально блокировали левое полушарие мозга, загружая его бессмысленной информацией. И освобожденное от всякого сознательного и критического контроля правое полушарие неожиданно обретало возможности улавливать внушения на расстоянии. Но ведь нечто сходное происходит в сновидениях, во время которых правое полушарие начинает доминировать, а критико-аналитическая роль левого сводится почти к нулю. Между двумя исследованиями оказалась глубинная связь, они как бы заочно подкрепляли друг друга, хотя авторы одного эксперимента не ссылались на другой и, похоже, вообще ничего о нем не знали.

Такое совпадение заставляет по крайней мере задуматься. Как можно использовать современные знания и теоретические представления о функции полушарий мозга для хотя бы спекулятивного объяснения этих и некоторых других результатов, не привлекая сверхъестественные силы и стараясь оставаться в рамках естественных наук? Прежде всего необходимо ответить на более общий философский вопрос: определяется ли будущее настоящим и прошлым? Существуют ли и работают ли причинно-следственные связи? Вопрос этот сложен и ответ на него неоднозначен. Согласно квантовой физике, будущее недетерминировано и причинность трансформируется в случайность. Не забудем, однако, что А.Эйнштейн и еще несколько выдающихся физиков так никогда и не смирились с этой идеей. Рассматривая проблему не в ее физическом, а в философском и психологическом аспекте, можно предположить, что строгие причинно-следственные отношения в реальном мире действительно не доступны анализу: будущее есть результат взаимодействия такого неисчислимого множества связей между предметами и явлениями, такого их сложного переплетения, что спрогнозировать при этом однозначный конечный результат представляется невозможным. Сложная сеть реальных взаимосвязей, определяющая будущее, не вмещается в жесткие координаты логического мышления, выскальзывает из них и создает впечатление недетерминированности.

Но ведь анализ, приводящий к однозначному результату, – это функция только левого полушария мозга. И только для него ориентация в неисчерпаемом обилии связей является непосильной задачей, неизбежно приводящей к выводу об отсутствии закономерностей и доминировании случайностей. А правополушарное образное мышление просто не пользуется этой сеткой координат и для него реальные переплетения связей не выглядят ни излишне сложными, ни внутренне противоречивыми. Правое полушарие способно охватить эти связи во всем их объеме в такой умопомрачительной полноте, что в результате возможно прогнозирование будущего. Сильные и слабые связи уравниваются, а это значит, что даже такие очень слабые влияния, которые характерны для психической активности других, отдаленных от нас людей, не пропадают для нашего правого полушария. Правое полушарие открыто для всех влияний мира: от явлений биосферы и космоса до явлений ноосферы по Вернадскому – т.е. того вторичного мира культуры, который создается психической активностью человечества. Для правого полушария не существует случайностей, ведь это понятие – всего лишь производное от понятия закономерности, которая устанавливается с помощью левополушарного анализа. Принцип дополнительности Бора не в меньшей степени применим к работе мозга, чем к квантовой физике: левое и правое полушария дополнительны друг к другу и функция одного не может быть понята в парадигмах другого. Для полной реализации своих потенциальных возможностей правое полушарие должно быть свободно от левополушарного контроля.

Одно из ограничений, «запрещающих» парапсихологические феномены, носит физический характер. Предполагается, что улавливание слабых сигналов, удаленных на очень значительное расстояние от реципиента, требует столь энергетически мощного «приемника», что мозг просто не может претендовать на эту роль. Но, может быть, изложенные в предыдущих главах данные, свидетельствующие о том, что правое полушарие способно к восприятию и созданию многозначного контекста без дополнительных психофизических «затрат» (т.е. работает в режиме своеобразной «энтропии»), поможет снять это «энергетическое» ограничение?

Другое известное ограничение носит философский характер. Прогнозирование будущего, ясновидение, не должно быть возможно, ибо если оно возможно, то можно повлиять на будущее, изменить его, и мы сразу попадаем в замкнутый круг противоречий: измененное, «подправленное» будущее – это уже не то, что было предсказано, а значит, само предсказание было неверным. Однако принцип дополнительности в работе мозга позволяет остроумно обойти и это ограничение: ясновидение происходит на уровне образного мышления (например, в сновидении), когда сознательное направленное воздействие на реальность невозможно. Предсказывает мозг, который дополнителен к мозгу действующему. Когда Кассандра говорила о предстоящем разрушении Трои, из этого видения непосредственно не следовало, что нужно делать, чтобы этого избежать.

Мы ничего не знаем о том, как закодирована информация, которую считывает правое полушарие, и как происходит процесс считывания. Можно только предполагать, что это происходит через образные ряды, а не на уровне словесно-логических структур. Поэтому и при передаче мыслей легче всего передаются образы.

В завершение я хочу повторить, что в этой области нет еще никаких бесспорно установленных фактов. Задачей этой главы, однако, было показать, что принципиальных ограничений на введение парапсихологии в русло «нормальных» наук нет. Конечно, от отсутствия ограничений до конкретного решения проблем путь очень длинен, но по нему, по крайней мере, можно идти...