Н.Ю. ФЕОКТИСТОВА

Обучение животных человеческим языкам – возможно ли это?

На этот интересный вопрос вполне можно ответить утвердительно. Правда, на обычном, «настоящем», языке животные общаться с нами, конечно, не могут, хотя и были попытки обучить шимпанзе в буквальном смысле говорить по-человечески. Для этого психолог Кейт Хейс и его жена Кэйти в 1947 г. взяли домой месячного детеныша шимпанзе, которого назвали Вики. Ученые воспитывали малышку как собственную «дочь» и старательно пытались научить ее разговаривать. Но Вики выучила всего четыре слова: papa, mаmа, cap (чашка), up (вверх). Слова эти обезьянка скорее «выдыхала», чем выговаривала. Так что можно считать, что попытка ученых потерпела неудачу. Как показали более поздние исследования голосового аппарата обезьян, он просто не приспособлен для воспроизведения звуков человеческой речи.

Тогда исследователи попробовали научить животных, и в частности шимпанзе, такому языку, который бы не требовал участия голосового аппарата, т.е. языку жестов. В 1966 г. супруги Аллен и Беатрис Гарднер взяли к себе в дом 10-месячную самочку шимпанзе по имени Уошо. Приемные родители постоянно занимались с обезьянкой, общаясь при ней между собой на одном из вариантов языка жестов. Сначала ученые предполагали, что Уошо будет подражать людям, но оказалось, что ее надо специально учить. В возрасте 4 лет обезьянка усвоила 130 знаков, вполне к месту употребляла их, объединяла отдельные слова в короткие предложения, шутила, ругалась и даже придумывала новые знаки. Первыми составленными Уошо комбинациями из выученных слов были «дай сладкий» и «подойди открой».

В конце 1970 г. Уошо передали Роджеру Фаутсу для работы в Приматологическом институте в Оклахоме, где она продолжала радовать ученых своими языковыми достижениями. Например, Уошо называла служителя, который долго не давал ей пить, «грязный Джек», и это было совершенно очевидное ругательство.

Удача с обучением Уошо вдохновила других исследователей, которые стали обучать своих подопечных в домашних условиях или в лаборатории. В результате оказалось, что шимпанзе могут запоминать более 400 символов и активно ими пользоваться. Чем в более раннем возрасте начинаются занятия, тем большего успеха можно достичь.

При этом шимпанзе не просто вырабатывают ассоциации между знаками и соответствующими им определенными предметами и действиями, но и в значительной степени способны к абстрагированию. В опытах других исследователей шимпанзе Ним воспроизводил знак «собака», когда видел перед собой собак любых пород, причем не только живых, но и на картинках, или даже тогда, когда слышал собачий лай.

Биологи Дэвид и Энн Примэки, работая с шимпанзе Сарой, впервые разработали специальный язык. Общение с животным происходило в их экспериментах при помощи набора различных по цвету, форме, размерам и текстуре кусочков пластика, обратная сторона которых была металлической – для того, чтобы их можно было прикреплять к магнитной доске. Каждый кусочек имел значение отдельного слова. С помощью этих символов Саре задавали различные вопросы-задания (например, назвать, какие предметы она видит перед собой), на которые она подбирала соответствующие ответы, размещая нужные карточки в определенном порядке.

Позже исследователи из Йерксовского приматологического центра разработали сложную компьютерную систему для изучения способностей шимпанзе к освоению искусственного языка. Первой в этих опытах участвовала обезьяна Лана. Она обучилась пользоваться клавишами на панели, каждая из которых имела определенное значение. Все сообщения, которые составляла Лана, отображались на экране монитора, таким образом обезьяна могла видеть результат своих усилий и, если надо, исправлять ошибки. Если порядок слов в составленной просьбе был правильным, то компьютер выдавал ей напитки, кусочки банана, проигрывал музыкальные произведения или фильмы и т.д.

В дневные часы за ходом опыта следил кто-нибудь из сотрудников лаборатории, чтобы прийти компьютеру на помощь, если Лана правильно просила что-нибудь, чего машина была сделать не в состоянии. Например, однажды оставленная в одиночестве обезьяна нажала клавиши в следующем порядке: «Машина пожалуйста пощекочи Лану точка»... Надо заметить, что участница этих экспериментов до сих пор жива и здорова.

Один из экспериментов состоял в следующем. От шимпанзе требовалось сначала выбрать «в уме» какую-нибудь игрушку из нескольких, потом подойти к компьютеру, откуда игрушки не были видны, нажать соответствующую этой игрушке клавишу, вернуться к игрушкам, взять «названную» и принести ее экспериментатору, который и оценивал успешность попытки. При этом человек мог увидеть выбранный животным символ на дисплее только после того, как игрушка оказывалась у него в руках, так что он ничего не мог непроизвольно подсказать обезьяне.

Оказалось, что в подобной игре шимпанзе правильно называют выбранные ими предметы в 100% случаев. Однажды Шерман вызвал на экран значок игрушки, отсутствующей в данный момент в предложенном наборе, после чего подошел к экспериментатору с пустыми руками!

Таким образом было показано, что усвоенные Остином и Шерманом знаки приобрели для них свойство символов, что весьма сходно с развитием подобных навыков у детей.

Усвоив систему символов, Остин и Шерман использовали ее очень широко и охотно. Зачастую при появлении экспериментатора с набором игрушек шимпанзе безо всякой команды начинали «называть» их, вместо того чтобы ждать, когда человек начнет эксперимент. Более того, обезьяны стали использовать компьютерные значки и для разговоров между собой, что позволило ученым сделать вывод о том, что они действительно усвоили язык как средство общения, а не просто заучили последовательность сложных действий, которую надо выполнить, когда этого хочет их тренер.

В начале статьи мы говорили, что говорить по-человечески обезьяны не могут уже потому, что у них иначе устроен голосовой аппарат. Однако способность производить слова и способность понимать их значение – разные вещи. Чтобы доказать сходство в способности усваивать речь у шимпанзе и детей, Сэвидж-Рембо провела по своей методике еще один – воистину фантастический – эксперимент. Она начала воспитывать двух 10-месячных детенышей бонобо (карликовых шимпанзе) и трех детей того же возраста в сходной речевой среде и затем сравнила их способность понимать устную речь.

Когда один из бонобо, Кэнзи, достиг 5-летнего возраста, он показал, что очень неплохо понимает человеческую речь, причем не только отдельные слова – которых он в конечном итоге запомнил больше тысячи (!), но и целые фразы. Без какой-либо специальной тренировки он каждый раз правильно выполнял новые команды и понимал, например, разницу между фразами «Унеси картошку за дверь» и «Иди за дверь, принеси картошку»*.

В опытах с шимпанзе Сарой, о которых мы рассказали в начале статьи, было установлено, что она могла понять смысл фраз типа «если не хочешь яблоко, положи его обратно», но только после обучения каждой фразе конкретно. Кэнзи же, воспитанный по другой методике, научился понимать общий принцип построения фраз. В конце концов ему был устроен «экзамен», который включал 660 неповторяющихся устных вопросов-заданий. Кэнзи безошибочно понимал все задания и выполнял их. Так, например, услышав просьбу «сделать собаке укол», он приносил плюшевого щенка, потом находил шприц, снимал с иголки колпачок и делал игрушке укол. А в ответ на просьбу «пусть собака укусит змею» находил в игрушках собаку и змею, открывал собаке рот и «кусал» именно змею собакой, а не наоборот.

Кэнзи научился также общаться с человеком и другими обезьянами при помощи условных значков на компьютере, наблюдая, как этому обучали (безуспешно!) его приемную мать Матату. При этом собственные фразы он также составлял в соответствии с правилами грамматики. Например, значок, обозначавший его приемную мать, оказывался то подлежащим («Матата кусает»), то дополнением («хватай Матату»).

Таким образом, был сделан вывод, что уровень знания языка у Кэнзи достиг уровня по крайней мере двухлетнего ребенка. Работа с этим гением обезьяннего мира продолжается.

Успехи второго бонобо – самочки Али были поскромнее, но тоже весьма впечатляющими.

Одновременно ученые занялись тщательным исследованием мозга шимпанзе в поисках морфологических структур, отвечающих за способность к развитию речи. В результате они обнаружили многочисленные черты сходства речевых областей мозга этого вида обезьян и человека. Надо заметить, что впервые на присутствие у шимпанзе в височной области коры структур, аналогичных тем, которые у человека отвечают за понимание звуковой речи указали в середине XX в. советские нейроморфологи – однако тогда их сообщение сочли неудобным и идеологически вредным. Современными работами показано также наличие у шимпанзе, как и у человека, различий в строении височных долей коры правого и левого полушарий.

Надо заметить, что помимо способности усваивать речь, т.е. запоминать значение абстрактных символов и понимать смысл составленных из них сочетаний – фраз, обезьяны проявляют и выраженные эстетические наклонности. Исследователь Д.Моррис в своих экспериментах давал шимпанзе краски, кисти и листы бумаги, и животные с большим вдохновением рисовали «картины», в которых можно было обнаружить владение композицией, правилами симметрии, определенное тематическое разнообразие и даже особенности творчества каждого индивидуума. Когда Моррис выставил полотна обезьян на выставке абстрактной живописи, «забыв» указать, кто их на самом деле нарисовал, то они удостоились весьма высокой оценки критиков. Было отмечено, что картины отвечают эстетическим первоосновам этого жанра, таким как равновесие, ритм, противопоставление и соединение. Потом, говорят, был большой скандал...

Эксперименты по оценке способности к рисованию других человекообразных обезьян – орангутанов – проводились исследователями Е.Ю. Федорович и В.А. Мешик в Московском зоопарке. Из четырех животных, с которыми работали ученые – двух взрослых самок, самочки, родившейся в 1994 г., и взрослого самца, – интерес к изобразительному искусству проявили только взрослые самки. Самец же внимательно наблюдал за этим процессом, но сам никогда попыток к творчеству не предпринимал.

А Лича и Чапа – так звали орангутанов-«художниц» – рисовали с большим увлечением и, завидев своего «учителя рисования», всегда с радостью спешили к нему. Занятия проводились 2–3 раза в неделю и продолжались по 20–30 минут. В качестве основы для рисунка обезьянам предлагали куски прочного картона размером 20х15 см, а в качестве материала для рисования были выбраны нетоксичные цветные мелки.

Интересно, что рисунки участвующих в эксперименте самок сильно различались как по цветовой гамме, так и по характеру нанесения цветовых линий. Индивидуальна была также и «техника» рисования. Чапа, зажав мелок между пальцами руки, наносила широкие, интенсивно закрашиваемые полосы, которые потом часто растирала обратной стороной кисти или языком. При этом она нередко внимательно рассматривала рисунок, приподнимала его рукой на уровень глаз и отводила на некоторое расстояние (так часто поступают и рисующие люди). Цветовая гамма рисунков Чапы чаще всего состояла из нежных пастельных тонов: голубых, салатовых, розовых, желтых.

Рисовала Чапа, как правило, около решетки, садясь на подстеленную картонку и положив лист бумаги на пол. Во время сеанса рисования она, казалось, вся уходила в этот процесс.

В отличие от Чапы Лича обычно брала мелок в зубы и размачивала его слюной, а затем наносила на картон яркие пятна. Ее излюбленными цветами являлись ярко-синий, ярко-красный и бордовый. В процессе рисования Лича, так же как и Чапа, часто отдаляла рисунок и внимательно оценивала его. Но получив картон и мелки, она отходила от решетки и усаживалась рисовать в некотором отдалении от нее. Перед тем как нанести первые мазки на картон, она часто пробовала мелки на полу и стенах. Во время рисования Лича часто меняла позу, вертела головой, периодически переворачивала рисунок и наносила линии на него с разных сторон.

Литература

Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. – М., 1992.

Зорина З.А., Полетаева И.И., Резникова Ж.И. Основы этологии и генетики поведения. – М.: Изд-во московского университета. 1999.

Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. – М., 1981.

Научные исследования в зоологических парках. Вып.11. – М.: Московский зоопарк, 1999.

Сифард Р.М., Чини Д.Л. Разум и мышление у обезьян // В мире науки. 1993. № 2–3.