Е.Н. ПАНОВ

Продолжение. См. No 46/1999; 6, 14, 24/2000; 7, 8, 9, 10, 12, 14, 20, 28, 29, 40, 41/2001

Бегство от одиночества

Таким образом, даже при явном неравенстве центральных и периферийных самцов последние на току получают определенный шанс добиться расположения самки, которого они наверняка были бы лишены, если бы рассчитывали только на свои собственные силы. К тому же периферийный самец, если он стоически переносит свои неудачи и при этом сохраняет верность однажды избранному им току, может вполне рассчитывать на то, чтобы в дальнейшем, рано или поздно, приобрести статус доминирующего члена группы.

Тем не менее взаимоотношения в группах совместно токующих самцов – пример лишь первого шага, сделанного в переходе от случайных, неорганизованных скопищ индивидов к зрелым социальным организмам с хорошо выраженной внутренней структурой и действенными механизмами саморегуляции. Структурная и организационная «простота» токов проистекает из двух важных обстоятельств.

Во-первых, социальные роли участников здесь не столь уж различны: «солистов» и «хористов» не всегда легко отделить друг от друга, поскольку самцы, входящие в непосредственное окружение привилегированного центра, играют, по сути дела, обе названные роли. Во-вторых, ток – это группировка «открытая». Ничто не мешает вновь появляющимся самцам занять участок на периферии группы либо покинуть ток навсегда любому из участников состязания. Такая текучесть состава группировки препятствует установлению длительных персональных связей между отдельными индивидами и, как результат этого, формированию достаточно жестких и определенных иерархических отношений внутри группы.

Основные особенности социального образа жизни могут найти свое законченное выражение лишь в длительно существующих коллективах, основанных на преемственности между поколениями, между родителями и их потомством. Предпосылкой появления подобных преемственных социальных групп оказывается способность животных заботиться о своих отпрысках и создавать на этой почве разного рода семейные ячейки, а затем и настоящие семьи, в которых несмышленышей опекают родители – нередко с помощью своих близких или даже отдаленных родичей. О том, как это происходит, – в последующих главах книги.

Глава 8. Родители и дети

Воля к жизни по отношению к индивиду
проявляется как голод и страх смерти,
а по отношению к виду – как половой
инстинкт и страстная забота о потомстве

А.Шопенгауэр. Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего существа

Рисуемая нашим сознанием идиллическая картина счастливой семьи, где заботливые родители готовы пожертвовать собой ради благополучия своих несмышленых отпрысков, зачастую весьма далека от суровой реальности, которую открывает нам мир животных. Увы, сплошь и рядом приходится сталкиваться с совершенно безответственными существами, которые с легким сердцем бросают свое потомство на произвол судьбы. Судя по всему, наиболее распространена такая беспечность среди обитателей водных просторов, где органическая жизнь зародилась и сделала свои первые шаги на длительном пути эволюции. В дальнейшем и в водной среде многие животные стали более заботливыми родителями, но большинство так и не смогло избавиться от первоначального равнодушия к будущему своих потомков. При этом, как это ни странно на первый взгляд, и те и другие продолжают существовать на равных, и нет оснований думать, что виды, лишенные родительского инстинкта, имеют худшие перспективы, нежели те, что обладают им в большей или меньшей степени.

Между тем, это кажущееся несоответствие объясняется довольно просто: те существа, которые не проявляют интереса к судьбам своего потомства, компенсируют отсутствие этого качества огромной плодовитостью, словно бы рассчитывая на то, что хоть кому-нибудь из их многочисленных отпрысков посчастливится уцелеть в одиночку. Что же касается тех, кому не чужд родительский инстинкт, то здесь чрезмерная плодовитость даже излишня: чем многочисленнее потомство, тем меньше шансов у заботливых родителей поставить на ноги всех своих отпрысков и тем больше вероятность того, что значительная часть детенышей погибнет по недосмотру воспитателей.

Обильный приплод – спасение для никудышных родителей

С примерами, подтверждающими это правило, натуралист встречается буквально на каждом шагу. Скажем, среди морских звезд большинство видов не практикует никакой заботы о потомстве: самка выметывает яйца в воду, где они оплодотворяются спермой нескольких самцов, подоспевших к месту нереста, после чего оплодотворенные яйцеклетки оказываются предоставленными сами себе. У других видов, обитающих, как правило, в наиболее суровых условиях полярных морей, оплодотворение яиц происходит на нижней поверхности тела матери, и здесь же впоследствии выводятся крошечные звездообразные создания, не покидающие своего укрытия до тех пор, пока не почувствуют себя готовыми к самостоятельной жизни. У видов первой группы число яйцеклеток, созревающих в организме матери, оказывается поистине колоссальным, достигая 200 млн штук, тогда как у морских звезд, у которых матери вынашивают детенышей на своем теле, количество одновременно созревающих яйцеклеток в расчете на одну самку не превышает обычно нескольких сотен.

Сотнями тысяч и миллионами исчисляется количество икринок у множества видов рыб из числа тех, что постоянно странствуют в морских просторах, а в период размножения мечут икру в толще воды. Предоставленные воле случая оплодотворенные яйцеклетки оказываются желанной добычей разнообразных плотоядных существ и гибнут в огромных количествах. Самка обитающей в северных морях крупной, длиной почти до 2 м, морской щуки-мольвы выметывает за сезон размножения до 60 млн икринок. Рекорд плодовитости среди рыб принадлежит, вероятно, странному на вид созданию – гигантской луне-рыбе весом до полутора тонн, которая выглядит так, словно ей отрубили всю заднюю половину округлого туловища вместе с хвостом. В пору нереста самка луны-рыбы выбрасывает в океанические воды до 300 млн икринок, из которых лишь ничтожная часть выживает, чтобы дать начало новому поколению этих странных существ. Быть может, именно поэтому луна-рыба представляет собой столь большую редкость, что каждая встреча с ней превращается у рыбаков Южной Африки в событие, предсказывающее, согласно их поверьям, близкую и неминуемую беду.

В отличие от мольвы, луны-рыбы и подобных им обитателей вод, беспечно разбрасывающих свою икру по воле волн, у тех видов рыб, которые нерестятся в заранее подготовленные гнезда либо вынашивают икру во рту или под жаберными крышками, количество яиц, выметываемых самкой, исчисляется уже не миллионами, а десятками и сотнями, лишь изредка превышая несколько тысяч штук.

Сироты при живых родителях

Морская звезда, вынашивающая молодь на нижней поверхности своего тела, может кое-кому показаться примерной мамашей по сравнению с теми многочисленными существами, которые оставляют отложенные ими яйца на волю случая, предварительно подыскав, однако, такое место, где их будущие отпрыски в момент их появления на свет окажутся обеспеченными хотя бы минимумом жизненных благ. Между тем морской звезде для выполнения ее родительских обязанностей нет нужды прилагать какие-то специальные усилия, тогда как самой обычной нашей комнатной мухе перед откладкой очередной порции яиц следует предпринять поспешные поиски, чтобы найти кусочек заветрившейся колбасы или полуразложившегося мяса, которыми в дальнейшем смогут питаться вылупляющиеся из яиц личинки. Белая бабочка-капустница, готовая стать продолжательницей рода, отправляется на поиски капустных грядок, которые впоследствии будут опустошены ее гусеницами, а рыжая с черным узором крапивница, чтобы обеспечить пригодной пищей своих будущих отпрысков, отложит яйца не где-нибудь в случайном месте, а именно на листьях крапивы.

Рис. 22.

Среди насекомых поистине замечательные проявления подобного родительского инстинкта мы находим у так называемых паразитоидных видов перепончатокрылых. Особо здесь стоит отметить всевозможных наездников (рис. 22). Крошечный, длиной менее сантиметра, наездник агриотипус, формой тела отдаленно напоминающий осу, а черным цветом покровов – крылатого муравья, в своем инстинктивном предвидении повадок и вкусов своих будущих личинок идет еще дальше. Самка агриотипуса, обремененная оплодотворенными яйцами, вынуждена на время превратиться из летающего насекомого в плавца-подводника. Погрузившись в воду, она должна в течение нескольких коротких минут отыскать здесь «домик» ручейника, чтобы затем с помощью своего игольчатого яйцеклада отложить яичко в тело выстроившей это сооружение личинки ручейника. Когда из яичка вылупится личинка агриотипуса, она будет методично поедать тело хозяина домика, пока не превратится в куколку. Перезимовав в оккупированном ею чужом, вполне надежном жилище, куколка преобразится весной в крылатого наездника, который всплывет на поверхность воды и отправится в свой весенний свадебный полет.

Своеобразная «заочная» забота о своем потомстве, которая свойственна комнатной мухе, бабочке-крапивнице, агриотипусу и великому множеству других видов насекомых, подчас требует от будущей мамаши поистине поразительной предусмотрительности. Самка наездника коллирии, собирающаяся отложить яйца, должна первым делом разыскать кладку отчасти похожего на нее внешним видом хлебного пилильщика, который приклеивает свои яички на стебли пшеницы. Обнаружив кладку пилильщика, коллирия методически прокалывает найденные яйца своим яйцекладом, откладывая в каждое из них не более чем по одному своему яичку. Ошибки здесь быть не должно: личинка коллирии в дальнейшем будет поедать изнутри личинку пилильщика, которой предстоит вылупиться из зараженного наездником яйца, а провизии здесь ровно столько, сколько необходимо для развития только одной-единственной юной коллирии. Если случится так, что на кладке пилильщика ранее побывала другая самка коллирии, уже отложившая свои яички, наша предусмотрительная мамаша, скорее всего, пренебрежет своей находкой. Обнаружив запах особых веществ-феромонов, оставленных на яйцах пилильщика предыдущей посетительницей, самка коллирии отправится на поиски более надежного вместилища для своих яичек. Но если вдруг коллирия все же ошибется и отложит яичко в уже «освоенное» другой коллирией яйцо пилильщика, будущего отпрыска неосмотрительной мамаши ждет большая беда. Из того яйца коллирии, которое было отложено в яйцо пилильщика первым, личинка вылупится раньше своего непредусмотренного конкурента. И она сразу же предъявит счет непрошеной гостье, когда та покинет оболочку яйца, отложенного вопреки правилам в уже занятое место.

Разговор здесь обычно короткий: обнаружив соперницу в своей святая святых, законная обладательница провианта вцепляется в нее своими крючковатыми челюстями и бульдожьей хваткой держит непрошеную гостью до тех пор, пока та не испустит дух. Если же пострадавшей удастся ответить агрессору тем же, столкновение приводит к гибели обеих личинок.

Оса аммофила – мудрая мать-одиночка

Чудеса предусмотрительности, демонстрируемые крошечным наездником в неосознанном стремлении обеспечить благополучие своего потомства, с которым он никогда не встретится лицом к лицу, отчасти меркнут перед еще более изощренными родительскими инстинктами некоторых других, почти столь же миниатюрных созданий. Самка изящной осы аммофилы своими мощными челюстями выкапывает посреди песчаной пустоши вертикальную норку, расширяющуюся внизу в просторную камеру. Покончив с этим, оса замуровывает входное отверстие мелкими камешками, засыпает щели между ними песком и улетает восвояси. Спустя некоторое время насекомое возвращается, волоча в челюстях парализованную им крупную гусеницу, зачастую превосходящую своими размерами самого охотника (рис. 23).

Рис. 23.

Продолжение следует