Homo sapiens и другие животные

Ранней весной 1891 г. в один из шикарных ресторанов на Больших Бульварах вошел молодой человек приятной наружности. На поводке он вел здоровенного лохматого пса. Костюм, безукоризненные манеры и уверенность, сквозившие буквально в каждом жесте молодого человека, не дали повода швейцару и метрдотелю усомниться в «порядочности и благонадежности» посетителя. Они даже не стали утомлять его вопросами о собаке. В заведении считали, что если клиент платит, то он может делать все, что угодно: нравится есть с собакой за одним столом – пусть ест!
Гостя усадили за столик, собака взобралась на соседний стул. Вышколенный официант подал меню и замер в почтительной позе, ожидая приказаний. После некоторого размышления молодой человек выбрал напитки, закуски, а напоследок заказал бифштекс, уточнив при этом:
– Только пусть прожарят его хорошенько, а на гарнир я хочу жареный картофель.
– Будет сделано, – пообещал официант и уже собирался уйти, как вдруг его остановил сиплый бас, явно принадлежавший... собаке.
– Тогда и мне бифштекс принесите, только долго не жарьте, пусть будет с кровью, и гарниру поменьше!
Официант так и остался стоять, глядя то на собаку, то на хозяина, не в силах определить, не послышалось ли ему... Но молодой человек, нетерпеливо побарабанив пальцами по столу, спросил его с той ледяной вежливостью, с какой воспитанные господа обычно обращаются к лакеям в минуту раздражения:
– Ну что же вы, милейший, застыли, «аки Лотова жена»? Мы голодны после прогулки! Несите скорее!
Эти слова ободряюще подействовали на ресторанного слугу. Он поспешил на кухню и вскоре вернулся с тяжело нагруженным подносом, являя собой образец предупредительности. Посетители ресторана во все глаза глядели на странную парочку – человека и собаку, а те ели с аппетитом, изредка обмениваясь короткими замечаниями. Собака кушала очень деликатно, но управилась первой, и, пока хозяин доедал свой бифштекс, пес успел сказать официанту, проходившему мимо:
– Послушайте-ка, несите уже десерт: мне сыру, моему другу фрукты и ликер!
– Да, мсье! – ответил официант, на ходу приняв собачий заказ.
Собака и человек еще ждали заказанный десерт, когда к их столику подошел англичанин. Он сидел за соседним столом и наблюдал за странными посетителями с самого момента их прихода. Извинившись, англичанин представился и без долгих предисловий предложил молодому человеку сделку.
– Продайте мне собаку, мсье! – попросил он на корявом французском языке.
– Это решительно невозможно, сударь, – ответил молодой человек.
– Но почему?
– Видите ли, на обучение этого пса человеческой речи я затратил несколько лет и добился того, что он теперь изъясняется на трех языках.
– На трех?!
– Да, на трех языках. Поэтому сами понимаете: дешево я его отдать не смогу, а за ту цену, которую я назначу, вы его не купите. Так о чем же тогда говорить?!
– Но все же – сколько?
– Ну, – молодой человек возвел глаза к потолку, словно ища написанную там подсказку, – допустим сумма в 25 тысяч франков вполне окупила бы мои труды и позволила бы мне продолжить эксперименты с другими животными.
Услыхав названную сумму, англичанин не стал даже торговаться, он просто вытащил желтый кожаный бумажник, набитый тысячефранковыми кредитными билетами, отсчитал 25 штук и молча положил на серебряную тарелочку из-под хлеба, стоявшую перед владельцем собаки. Тот пересчитал деньги, пожал плечами и произнес:
– Собака ваша, мсье!
Затем он подозвал официанта, расплатился по счету за оба обеда и потрепал собаку по голове, прощаясь с нею. Собака опять произнесла своим характерным басом:
– Так вот значит как? Продал ты меня? Такая мне получается награда за все мои старания?! Ну хорошо же. С этой минуты я больше не произнесу ни слова!
– Не обращайте внимания, мсье, – успокоил молодой человек англичанина, – это он пугает! Капризный, как и все звезды. Что вы хотите, единственная в мире говорящая собака! Будет молчать, вы ему денька два есть не давайте, он вам серенады на испанском петь будет – проверенный способ! Еще лучше, попробуйте ему читать исследования зоологов о собаках, он не выдерживает и непременно вставляет препотешные замечания. Главное, не дайте ему себя переупрямить: чуть что – арапником его по спине и вытяните. Вот увидите, будет он у вас как шелковый.
Проинструктировав англичанина, молодой человек удалился, собака же, понурив голову, осталась сидеть у ног нового владельца.
Спустя неделю после приобретения уникальной собаки англичанин явился в полицию и подал жалобу. Он поведал историю покупки и заявил, что собака молчит, вопреки обещанию разговаривать на трех языках. «Лечение» голодом привело к тому, что пес начал выть, пугая соседей и прислугу, а при попытке «вытянуть его арапником», оказал сопротивление, едва не укусив своего нового хозяина. Чтение вслух зоологических трактатов вызывало в нем лишь зевоту и крепкий сон. Перепробовав все рекомендованные средства, англичанин понял, что дал вовлечь себя в мошенническую сделку.
Ветеринар, призванный полицейскими властями, осмотрел пса и нашел, что этот достаточно крупный самец смешанной породы не имеет никаких патологий и говорить «по-человечьи» не может. Свидетели же, которых опросила полиция (в основном ресторанная прислуга), утверждали, что слышали, как собака говорила. Опытным сыщикам стало ясно, что англичанина «обработал» ловкий жулик, обладающий навыками чревовещания: он говорил за себя тенором, а за собаку басом.
Выслушав это объяснение и обещание непременно найти ловкого чревовещателя, потерпевший англичанин потребовал привлечь к суду собаку, как соучастника преступления. К его немалому удивлению ему отказали, сказав, что во Франции животные неподсудны.
На родине потерпевшего, в старой доброй Англии, законы были другие: там «меньшие братья человека», могут быть судимы и привлекаться в качестве свидетелей, наравне с «хомо сапиенс».

Буквально в то же время, когда англичанин искал правды у французских служителей закона, в Англии, в одном из судов Лондона, рассматривалось дело двух цыган, водивших по улицам дрессированного медведя, тем самым «подавая повод для незаконных уличных собраний». Цыгане свою вину отрицали, все сваливая на медведя, который якобы сам выделывал различные штуки, собирая любопытных, а они просто шли рядом.
Дотошный судья приказал ввести в зал суда медведя, запретив всем присутствующим под страхом дисциплинарного наказания подавать животному какие бы то ни было знаки. Когда двое констеблей, держа зверя на цепях, ввели его в зал, тот, увидав большое скопление публики, т.е. попав привычную для себя обстановку, тут же стал «совершенно самостоятельно выделывать свои экзерсисы, увенчав их кувырком через голову». Выступление вызвало всеобщий восторг в зале, и судья, признав, что медведь «мог действовать самостоятельно», вынес цыганам оправдательный приговор.

В другом районе Лондона судились двое. Мистер Диксон обвинял собаку мистера Хайдкастля в том, что она укусила его, и требовал возмещение за перенесенные страдания и моральный ущерб. Ответчик утверждал, что его пес – ласковое домашнее животное, он отлично дрессирован и укусить мог только в том случае, если его спровоцировали. Выслушав обе стороны, судья приказал привести собаку Хайдкастля в зал суда.
Когда «обвиняемого» ввели, тот, непринужденно обнюхав все на своем пути, живо вскарабкался на стол судьи и уселся по правую руку от него. Господин судья погладил собаку, потрепал по загривку, почесал за ушком, и расчувствовавшийся от судейской ласки пес лизнул ему руку. После такого обмена любезностями поверить в свирепый нрав пса было решительно невозможно и судья постановил – оставить иск Диксона без удовлетворения.

В тот же год в Кенсингтонском суде рассматривалось дело по иску одного владельца собаки к хозяину другой, отличавшейся необычайно агрессивным нравом: стоило ей где-нибудь появиться, как она немедленно набрасывалась на других собак, да и на их хозяев, когда они пытались разнимать дерущихся. Так как выгуливали «агрессора» в том же парке, где и всех остальных, то каждый выход собаководов напоминал лотерею: «встретим – не встретим».
Кенсингтонский судья, так же как и его лондонские коллеги, пожелал увидеть «обвиняемого». Собаку ввели в зал, и она, как отмечено в протоколе, «вела себя вполне благопристойно». Но тут представитель истца потребовал «для создания надлежащих условий испытания» ввести в зал и собаку своего клиента. Вот тут-то и началось! Завидев в зале еще одну собаку, «обвиняемый» тотчас изменился. Он словно с цепи сорвался и тут же бросился на собаку истца. Прямо перед судейским столом катался визжащий и рычащий клубок.
– И вот такие сцены, – не моргнув глазом произнес адвокат истца, указывая на дерущихся собак, – разыгрываются, Ваша честь, в парке, где выгуливают животных другие владельцы!
Столь убедительный пример позволил суду запретить владельцу злобной собаки под страхом уголовного преследования появляться с нею в общественных местах.

Известен еще один любопытный процесс, в котором главную роль – жертвы и обличителя одновременно – сыграл большой попугай жако. Попугая украли у его владелицы миссис Таннер. Подозрение в совершении кражи пало на мистера Исаака, который, однако, отрицал это, хотя попугая нашли у него дома.
Хитроумный судья, выслушав обе стороны, принял прямо-таки «соломоново решение». Он предложил принести клетку с попугаем и поставил ее на стол перед собой. Затем судья велел мистеру Исааку подойти к клетке и погладить птицу. Исаак подошел к злобно зашипевшему, растопырившему перья большому попугаю, и, опасливо протянув руку, попытался его погладить. Жако тут же долбанул Исаака по руке своим крепким клювом.
Подобную же попытку предложили сделать миссис Таннер, и она спокойно погладила птицу, которая явно не имела ничего против. Однако сторона ответчика опротестовала этот «эксперимент», заявив, что это не доказательство: клевать или не клевать кого угодно глупая птица может произвольно. И тут миссис Таннер, попросив слова, сказала, обращаясь к судье:
– Ваша честь, я легко докажу, что попугай принадлежал мне, потому что только я знаю один секрет этой птицы. Сейчас на часах без четверти двенадцать, так вот, ровно в двенадцать она прокричит: «Бог да благословит принца Уэльского!».
В зале возник удивленный ропот. Судья, посчитав, что пятнадцать минут можно и подождать, объявил перерыв до полудня. Все ждали, когда часы в зале начнут бить полдень, заключая между собой пари. После двенадцатого удара часов жако вдруг встрепенулся в клетке и хриплым голосом выкрикнул:
– God bless the Prince of Whales.
Раздались восторженные крики публики, не смолкавшие до тех пор, пока судья не пригрозил попросить всех из зала. Приговор судьи был краток: жако возвращался к своей несомненной хозяйке миссис Таннер, а мистер Исаак за кражу отправлялся на два месяца в тюрьму.

И вот уже в ноябре 2002 г. перед лондонским судом предстала самая высокопоставленная из всех владелиц животных, когда-либо нарушавших закон, – принцесса (дочь королевы Елизаветы), владелица двух бультерьеров. Псы вырвались, когда принцесса садилась в автомобиль, и покусали двоих школьников. «Dura lex, sed lex», как говорили древние римляне, что означает «Закон суров, но на то он и закон»: принцессу наказали крупным штрафом в 500 фунтов, а непосредственных виновников приговорили «к смертной казни через усыпление», правда, условно.