Экспедиции за птицами

Пара журавлей гнездилась на заболоченном кочкарниковом лугу, поросшем злаками, осоками, разнотравьем, мелкими ивами, мхом и брусникой и окруженным березовыми ивовыми рёлками (перелесками).

Мы пошли по лугу, растянувшись цепью, и еще издали увидели журавлей. Самец ходил в стороне, а самка, по-моему, была с птенцами. Я направился прямо к ней и не ошибся, хотя из-за высокой травы птенцов не было видно. На расстоянии 80–100 м от меня самка взлетела и переместилась метров на 150 левее. Тут же она приняла позу отводящей птицы, расправив крылья и горизонтально припав к земле. Но через мгновение высоко подняла голову и принялась тревожно кричать. Так же вел себя и самец, находившийся чуть дальше от нее, – это были унисональные крики журавлиной пары. Я пошел к тому месту, с которого слетела самка, и не доходя до него 20–30 шагов, услышал писк птенцов. Он стал моим ориентиром. Увидев меня, птенцы попытались убежать, но вскоре один затаился, и я накрыл его ладонью, а другого поймали подоспевшие ребята. Теперь предстояло выбрать самца. Я взял в каждую руку по птенцу и сравнил их. Один имел несколько более изогнутый по коньку клюв, и сам был немного крупнее, а главное, спокойнее своего одногнездка. По этим признакам я и решил, что это самец, и мы взяли именно его, а второго птенца отпустили. Один из нас, спрятавшись в скрадке, остался наблюдать за происходящим. Он рассказал, что родители вскоре прилетели, обогрели птенца и больше от него не отходили.

Журавленка мы кормили мелкой речной рыбешкой – гольянами и пескарями, которых ловили сачком, и гранулированным комбикормом, изготовленным в США специально для журавлей. Корм выглядел как сухие червячки или корешки длиной 1,5–2 см и 0,5 см в диаметре. Важно было не перекормить птенца и обеспечить правильное физическое развитие. Поэтому мы часто прогуливались с ним вокруг дома на поляне.

Впоследствии выяснилось, что я не ошибся – журавленок оказался самцом. Любопытно, что в Окском заповеднике он начал размножаться уже в двухлетнем возрасте, а не в трех-четырехлетнем, как указывалось в литературных источниках тех лет.

Сухоносы и даурские журавли

В том же году мне пришлось организовать еще одну экспедицию по отлову птиц. На этот раз мы поехали за границу – в Монголию, а целью нашей были гуси-сухоносы и даурские журавли.

Сухоносы в то время в нашем зоопарке были, но с примесью крови домашних китайских гусей. Была и пара даурских журавлей. Самка Журка появилась давно. Ее, спасенного от браконьера подранка, привезли с Дальнего Востока. Перебитое крыло, постоянно перерастающее подклювье и несколько неряшливый вид (результат ранения дробью) не красили эту птицу и оставляли большие сомнения в ее способности к размножению. И все же мы попытались раздобыть для нее пару. Из американского зоопарка Бронкс (Чикаго) привезли самца – но американцы схитрили, передав нам птицу с купированным крылом. Журавли образовали прекрасную пару, но несли лишь неоплодотворенные яйца, поскольку спариваться купированный самец не мог: поврежденное крыло не позволяло ему порхать, удерживая равновесие. Размножения журавлей мы все-таки добились, применив метод искусственного осеменения. Однако для интенсивного разведения этого редкого вида одной пары было все равно недостаточно.

У нас в Амурской области, на самой северной границе гнездовой территории даурского журавля, этому виду постоянно грозила опасность исчезновения. Но в Монголии дела обстояли лучше, и отлов нескольких птиц не должен был существенным образом сказаться на состоянии популяции. В итоге мы получили разрешение на отлов на территории этой страны четырех журавлей и десяти молодых сухоносов.

В Монголии у меня были друзья орнитологи А. Болд и Н. Цэвеенмядаг, которые помогли нам с организацией работы. Ловить птиц мы должны были в долине реки Улдзы на крайнем северо-востоке Монголии. На проведение экспедиции был отведен месяц – с 17 июля по 14 августа.

Сборы и формальности в Улан-Баторе заняли у нас около недели, и 26 июля наша машина уже пересекала реку Керулен. Остановились близ озера, находящегося в 60 км от сомона Батшерет, – относительно небольшого водоема, окруженного холмистой степью с редкой травой. Берега озера заросли высокой осокой.

Здесь мы встретили выводок лебедя кликуна, несколько выводков огарей, стаю из более чем 100 журавлей-красавок, много видов куликов и уток. Увидели мы и 7 даурских журавлей. У одной пары был птенец – на удивление маленький для своего двухмесячного возраста. Впоследствии оказалось, что это самец.

Меня поражало обилие птиц в Монголии. Традиционно монголы не употребляют в пищу мясо птицы и рыбы – излюбленной едой у них является мясо домашних и диких копытных, а также сурков-тарбаганов. Нередко возле монгольской юрты можно было встретить пару красавок с птенцами-пуховиками, а на какой-нибудь временной придорожной луже – массу разнообразных уток, чаек, куликов и других интересных птиц.

Позже, проезжая реку Бархын Гол, которая течет через озеро Цаган Нур (в переводе – «Белое озеро»), мы встретили еще одну пару даурских журавлей с птенцом. Пока мы были далеко, журавленок убегал от нас, но потом лег и затаился в траве. Этот птенец, впоследствии оказавшийся самкой, был значительно больше предыдущего, и достигал 2/3 размера взрослой птицы.

Далее мы направились к долине реки Улдзы – месту концентрации размножающихся журавлей, встретив по дороге красавок, даурских и серых журавлей, а также дроф восточного подвида, черного аиста, сокола балобана и других интересных птиц.

Лагерем расположились у озера Хайчин Цаган нур, что в переводе означает «озеро Белых Ножниц». И действительно, по очертаниям берегов оно походило на раскрытые ножницы огромного размера. Здесь нас ждал сюрприз: на маленьком озерке, расположенном рядом, кормился... стерх! Да, да, настоящий белый сибирский журавль. Это была неполовозрелая птица второго года жизни – возраст ее выдавали несколько рыжих перьев на спине, оставшиеся от ювенильного наряда. При приближении машины журавль взлетел и, пролетев около 200 м, вновь сел на берег озера. Мы наблюдали за ним, кормящимся на разных участках побережья, в течение недели.

Для размещения пойманных птиц я устроил специальную палатку, разгородив ее мелкоячеистой капроновой сеткой на 3 отсека. В двух разместил по журавленку, а в третий, самый большой, планировал посадить гусят.

Пойманные журавлята вскоре привыкли ко мне. Младший еще в пути начал поедать из рук предложенный журавлиный комбикорм, а более крупный птенец начал самостоятельно кормиться из алюминиевой миски – после того, как рядом с комбикормом я положил туда несколько полосок мяса. Меньший птенец, подражая крупному, вскоре тоже научился брать корм самостоятельно. Это было для нас очень важно, так как для отлова гусей мы планировали надолго покидать лагерь.

Лагерь мы устроили напротив длинной косы, вдающейся в центральную часть озера, – на этой косе мы ожидали встретить сухоносов. И оказались правы. Утром 30 июля поехали на машине вокруг озера. Весь путь по спидометру – 14 км, но путешествие заняло 4 часа, в течение одного из которых мы вытаскивали машину из трясины. В основании косы вспугнули 8 взрослых, уже перелинявших гусей, которые перелетели в центральную часть озера. Еще 7 птиц слетело из залива, густо поросшего тростником. Здесь и было основное скопление сухоносов – всего более сотни особей. Молодые птицы были уже оперены, но еще не летали. Среди сухоносов держалась и пара серых гусей с выводком из пяти подросших птенцов.

В этот же вечер мы насадили на веревку сеть и установили ее на привезенных с собой четырехметровых лиственничных кольях в мелководной прибрежной части озера. У нас было две надувные лодки. Рано утром 31 июля я, взяв с собой еще одну сеть, поехал на одной из них к южному берегу озера. Цэвен (так, сокращенно, друзья звали Н. Цэвеенмядага) должен был на машине подъехать к восточному берегу и плыть на второй лодке оттуда. Оказалось, что в южном углу озера держалось около 70 гусей, но Цэвен, еще не зная об этом, заметил вблизи семью из 2 взрослых и 7 птенцов. Мы начали с двух сторон преследовать этих птиц, подгоняя их к сети, но гуси почувствовали опасность и стали нырять, проплывая под водой до 20 метров. Наша первая попытка загона не удалась. Пока мы гонялись за этим выводком, из тростниковых зарослей выплыла основная стая. Кроме выводков, мы отметили в ней 15 летающих птиц. Попытались загнать один выводок в сеть, однако под нашим напором он распался, и гусята, ныряя, быстро поднырнули под лодками и ушли в открытые воды озера. Тогда мы выбрали одного птенца, сосредоточили на нем все внимание и, в конце концов, с трудом все-таки загнали его в сеть. Это был первый живой трофей. Рассмотрев птицу, мы удивились, что она до сих пор не летает, поскольку оперение ее было полным, и лишь немного не доросли маховые перья. Видимо, гусята еще не пользовались крыльями и не делали попыток к полету, сохраняя детское поведение.

Мы посадили пойманного гусенка в палатку, в гусиный отсек, и я начал наблюдать. Птенец вскоре освоился, начал щипать редкую травку, росшую здесь же, а затем принялся за нарезанную мной злаковую траву. К вечеру он освоил и комбикорм, перемешанный с просом.

Во второй половине дня мы насадили еще 3 сети, привязали их к кольям и вечером отвезли к первой сетке, где с большим трудом – дул сильный ветер и шел дождь – расставили их полукругом. Теперь общая длина сетей равнялась 50 м.

Первый день августа принес хорошую погоду – ясное с незначительным количеством перистых облаков небо. Но ветер был умеренный, с порывами до сильного. Рано утром мы с Цэвеном поплыли на лодках по озеру, мечтая о целой стае сухоносов, которую поймаем в наши сети. Однако за все время плавания не встретили ни одного гуся. Вероятно, наша вчерашняя возня в этой части озера отпугнула сухоносов, которые ушли в юго-западную его часть, за косу. Мы обшарили все тростники, из которых вчера выплыла армада гусей, но безрезультатно. По дороге встретили чирка-трескунка с семью птенцами, еще нелетного кулика травника, наблюдали птенца чибиса и несколько пар шилоклювок с птенцами. Высадясь на косе, мы вновь увидели стерха, который, заметив нас издали, взмыл в небо и, набирая высоту, кружился над нами. А нам с Цэвеном пришлось сесть в лодки и грести против ветра обратно к лагерю.

Вечером мы решили пойти пешком по западному берегу озера, рассчитывая спугнуть спрятавшихся там сухоносов, чтобы они перебрались поближе к нашим сетям. И это нам удалось.

Следующее утро – пасмурное и ветреное. Несмотря на это. Мы поймали трех птенцов – двух загнав в сеть, а одного – на берег. Это легко сказать, а попробуйте-ка погоняться за почти взрослыми и хорошо ныряющими гусями! Я дважды оказывался в воде, а Цэвен чуть не перевернул лодку, из которой в воду выпала полевая сумка с фотоаппаратом и бинокль. Сумку удалось достать сразу, а за биноклем мне пришлось нырять 7 раз, пока я разыскал его в мутной воде... Но итог дня нас радовал. Гусят поместили рядом с первым, который уже успел освоиться в нашей палатке. Его пример облегчил адаптацию новых птенцов.

Продолжение следует