Роман с бабочками*

В книге американской писательницы Шарман Эпт Рассел все персонажи интересны: и коварные паразиты-наездники, подстерегающие гусеницу, и калиго – самая крупная из костариканских бабочек, и бабочки-королевы, сплетающиеся в восьмичасовом послебрачном полете, и ночные сестры дневных бабочек.

К каждой из 15 глав автор дает подробную библиографию, поясняя, откуда взяты конкретные сведения.

«…Почему мы так любим бабочек? Часто эта привязанность зарождается в детские годы. Крылатая красота порхает на расстоянии вытянутой руки. Счастлив ребенок, если ему тут же не наговорят, что ничего особенного здесь нет, что красота недолговечна, а красота бабочек уж тем более – слишком она мимолетна и хрупка, чтобы приносить пользу. Да и вооб-ще – красота не идет ни в какое сравнение с силой».

«...В мою жизнь бабочки вошли однажды летом, среди бела дня, на берегу реки в Нью-Мексико. К моему лицу спикировал парусник рутул. Размах крыльев у него около трех дюймов, но в тот момент он показался мне совсем громадным. Лимонно-желтые крылья с фантасмагорическими полосками, окаймленные черными фестонами, завершались эдаким хвостом – длинным, раздвоенным, в красную и синюю крапинку. Не унюхав ничего интересного, бабочка упорхнула, а я осталась сидеть – польщенная, слегка ошалевшая, словно удостоилась подарка, которого не заслужила.

...Позднее я влюбилась в самых крохотных бабочек – серых хвостаток размером с ноготок. Их едва замечаешь боковым зрением где-то среди сорняков, на фоне забора. ...Но дайте им только присесть – и они сложат крылья, демонстрируя их нижнюю сторону, так называемый испод. Фестоны – оранжевые, как плод манго. Узоры в голубовато-каштановых тонах. Полумесяцы. Вензеля. Тайные письмена…

В отряде чешуекрылых примерно 18 тысяч известных науке видов булавоусых бабочек (они же дневные) и 147 тысяч видов разноусых (моли и ночные бабочки).

Термин «чешуекрылые» – буквальный перевод с греческого (lepis означает «чешуйка», apteron – крыло). Крылья бабочки – это две прижатые одна к другой плоские тонкие пластины, удерживаемые системой пустотелых трубочек – жилок. С обеих сторон – верхней и нижней – крылья покрыты рядами чешуек, частично перекрывающими друг друга. Стандартная чешуйка имеет клинообразную форму. Основание у нее гладкое, а верхушка зазубренная; с помощью стебелька чешуйка вставляется в надлежащий паз на плоскости крыла. Чешуйки имеются на разных частях тела бабочки, включая голову, брюшко, ноги и грудь. Чешуйки – это переродившиеся волоски; первоначально они, возможно, решали прозаическую задачу теплоизоляции.

Каждая чешуйка одноцветна. В узор они складываются по принципу мозаики. Цвет может быть обусловлен пигментацией самой чешуйки, или ее строением, или эффектом наложения чешуек друг на друга. Либо всеми тремя факторами сразу.

Пигменты, содержащиеся в чешуйке, отражают красный, оранжевый и желтый цвета, а также некоторые оттенки синего, зеленого и фиолетового. Наиболее распространенные пигменты – меланины. Их молекулы поглощают большую часть спектра; соответственно окраска получается черная или в коричневых тонах. Темная окраска лучше удерживает свет, что помогает бабочке быстрее согреться на солнце. В высокогорных районах бабочки часто имеют темную окраску или усеяны темными пятнами…

…Строение чешуйки заставляет свет рассеиваться. Происходит дифракция. Почему у репницы крылья матово-белые? Потому что свет, падая на рифленую верхнюю поверхность чешуек, рассеивается во всех направлениях. Варьируя строение чешуйки – наращивая высоту бороздок или располагая их под другим углом, наполняя ее кристаллическими решетками или тонкими ярусами, расположенными на равном расстоянии друг от друга, – мы получим различные цвета и оптические эффекты: радужную синеву тропического морфо, атласный блеск филенора, изумрудное сияние хвостатки аффинис.

…Бабочки одного вида, живущие в разных ареалах, могут различаться внешне и образовывать различные географические расы. Каждая раса адаптирована к условиям жизни именно в этом ареале. Чем дальше на север едешь по Великобритании, тем более блеклой становится болотная сенница, тем меньше у нее глазков. Популяции или расы одного вида, максимально удаленные друг от друга на шкале внутривидовой изменчивости, можно принять за два разных вида.

Есть также виды, для которых характерен полиморфизм поколений. Местность одна и та же, но бабочки, рожденные в разное время, выглядят по-разному. Пестрокрыльницы, выходящие из куколок весной, похожи на перламутровок, а более поздние, летние, – на ленточников камилла.

Перламутровка аглая

Вариация одной африканской бабочки, соответствующая холодному сезону засухи, имеет на исподе крыльев крохотные глазки. У вариации, соответствующей теплому сезону дождей, глазки крупнее. В засушливую холодную погоду бабочки в основном пассивны, и крупные глазки могут сделать их более заметными для птиц и ящериц; неброский рисунок – более надежная защита. Когда тепло и сыро, предпочтительнее крупные глазки, отвлекающие хищников…

…Приспосабливаясь к смене времен года, такие виды производят на свет потомство, которое способно отреагировать на эти перемены; потомство, которое не погибнет прежде времени.

…Жизнь бабочки – воплощенный миф. В свою бытность «кучей червяков» гусеницы смиренно ползают по земле. Прячутся в гнилье – под сломанными ветками и сухими листьями. Некоторые из этих гусениц защищаются от хищников, ощетинивая свои волоски. Раскраска у них аляповатая, в стиле детских деревянных игрушек. Они плюются едкой полупереваренной пищей и выделяют ядовитый газ. Затем эти сомнительные личности делают себе прочные защитные коконы и погружаются в сон, чтобы преобразиться.

Из куколки выводится взрослая бабочка. И мы с благоговением наблюдаем, как зеленая в желтую крапинку гусеница, в сущности, всего лишь пухлый мешок с какой-то слизью внутри, превращается в парусника рутула с яркими крыльями в черной резной оправе».

Мешочницы

В главе «Вырасти себя сам» автор прослеживает весь путь чудесных превращений, возрастные стадии гусениц разных видов.

С момента, когда самка бабочки отложила яйцо, у потомства «шансов погибнуть – хоть отбавляй. Шансы выжить минимальны.

«…Жизнь гусеницы — сплошная нервотрепка. Новые причины для беспокойства появляются каждую минуту. По большей части гусеницы благодаря камуфляжу и мимикрии прячутся прямо под носом у врагов. Некоторые ведут общественный образ жизни: сбиваются в группы и укрываются в гнездах, сплетенных из шелковых нитей. Гусеницы толстоголовки сооружают одноместные убежища из листьев. Каждой стадии развития соответствует своя конструкция.

…Гусеницы толстоголовок знамениты тем, что энергично извергают отходы своей жизнедеятельности на расстояние до пяти футов от своих листвяных домиков и со скоростью четыре фута в секунду. Это предотвращает болезни и помогает поддерживать в доме чистоту, избавляясь от уродливых и зловонных куч».

Паразиты-наездники, «…находя жертву (хозяина) по пахучим меткам, откладывают яйца в тело гусеницы. Личинки наездника, вылупившись, используют гусеницу в качестве источника пищи – пожирают изнутри. У некоторых видов из тела умершего или агонизирующего хозяина выпархивает целая стайка наездников, у других в теле хозяина развивается только одна особь.

Нечто подобное проделывают и паразитические мухи – откладывают яйца прямо на гусеницу или обрызгивают листья «микрояйцами», которые гусеница съедает.

…Чтобы перехитрить всех недругов, гусенице нужен очень богатый арсенал уловок. Им располагают лишь немногие удачливые виды. Гусеницы шашечницы фаэтон – черно-белой бабочки с оранжевыми кончиками крыльев – ведут общественный образ жизни в шелковых паутинных гнездах. Своей окраской они извещают птиц: «Не трогайте нас, мы несъедобные». От других агрессоров защищаются, срыгивая едкую жидкость или дергая головами, либо прячутся в гнезде. Несмотря на все эти усилия, наездники часто откладывают яйца в тела гусениц, когда те находятся на ранних стадиях развития. Четвертая стадия впадает в спячку или зимует, и вместе с ней впадают в спячку ее паразитоиды, не достигшие фазы зрелости. Когда весной гусеница шашечницы начинает шевелиться, в среднем семь-восемь личинок наездника прорываются из-под кожи хозяина наружу и свивают себе коконы непосредственно под гусеницей, привязывая все еще живую добычу к растению. Через неделю из коконов выходят взрослые наездники и набрасываются на гусеницу.

Основная экологическая функция гусеницы – стать кормом. Одна самка шашечницы, монарха или капустницы откладывает сотни яиц. Лишь немногие ее потомки проживут достаточно долго для того, чтобы самим отложить яйца. Остальные существуют, чтобы стать аппетитным обедом хищника.

Даже растения, на которых живут гусеницы, даже листья, которыми они питаются, и те желают им смерти.

…Когда мир полон опасностей, очень важно иметь друзей. Есть они и у гусеницы, хотя их немного. Среди них преобладают муравьи. Более двух тысяч видов бабочек по всей планете «страдают» мирмекофилией – любовью к муравьям.»

Чтобы гарантировать себе постоянное присутствие добровольных телохранителей, гусеницы разных видов используют свои сигналы. «Гусеницы австралийской голубянки ялменус используют целых три сигнала, чтобы подозвать муравьев. Это торопливое шипение, что-то вроде ворчания и нечто типа басовитой барабанной дроби. Ш-ш-ш – слышится в первые пять минут после того, как гусеницу обнаруживает рабочий муравей. Ворчание звучит позже, когда муравьи гладят гусеницу. А вот звук барабанной дроби гусеница издает вне зависимости от того, ухаживают ли за ней муравьи.

Хищная личинка одной азиатской голубянки питается тлями, за которыми, как и за гусеницей, ухаживают муравьи. По-видимому, медвяные выделения этой гусеницы нравятся муравьям больше, чем мед тлей. Последних преспокойно приносят в жертву.

Гусеница одной из европейских голубянок внешне похожа на чудовищную муравьиную личинку. Обнаружив такую гусеницу, муравьи тащат ее в свой муравейник. Там самозванка живет месяцами, питаясь настоящими личинками муравьев, которыми ее снабжают их щедрые родители. Описывая эту сцену, писатель и энтомолог Владимир Набоков в сердцах воскликнул: «Как если б коровы нам давали шартрез, а мы им на съедение младенцев!» Хоть эти гусеницы и выделяют медвяный секрет, в конечном счете они вредят муравейнику. По сути, они не более чем паразиты. Правда, на ранней стадии эволюции этих гусениц и муравьев, вероятно, связывали отношения взаимовыгодного симбиоза».

Одна из глав книги посвящена миграции бабочек.

«…Куда ни глянь, всюду бабочки мигрируют: летят вслед за теплом, бегут от холода, ищут, где сытно, и покидают места, где голодно, странствуют в поисках подруги, более гостеприимной местности, новых возможностей. Монархи – самые знаменитые из перелетных бабочек. Ориентируются они по солнцу. В облачные дни монархи полагаются на магнитный компас – крохотные частицы магнитного железняка в тканях своей груди.

…А что делают в это время оседлые бабочки? Зиму они могут провести в спячке. Одни – в виде яиц, другие – в виде гусениц, куколок или уже взрослых бабочек. Есть несколько видов, которые первую зиму проводят на одной стадии развития, а следующую – уже на другой.

При спячке замедляются все жизненные процессы. Выход из яйца, линьки, окукливание, спаривание, формирование яиц – все отложено на потом».

Между бабочками и цветами, как пишет автор, «отношения чисто деловые. Бабочки нуждаются в питательной силе нектара. Цветок выделяет нектар, чтобы привлечь опылителей. Когда бабочка разворачивает хоботок и пытается дотянуться им до нектара, к тельцу насекомого пристают зернышки пыльцы (мужские половые клетки) с тычинок цветка. Когда цветковые растения заключают сделку с бабочками, им нужен толковый деловой партнер: не слишком умный, не такой пройдоха, как шмель, печально известный своей манерой проникать в цветок со стороны цветоложа и красть нектар, не измазавшись пыльцой. Но и не совсем тупой – не такой кретин, как муравьи некоторых видов: забрав нектар, они честно разносят пыльцу, но при этом нечаянно стерилизуют ее своими химическими выделениями. Если уж цветок с кем-то договаривается, то ищет того, кто умеет слушать, того, кто способен усвоить правила и неукоснительно их выполнять. Цветам нужен партнер, который возьмет на борт груз пыльцы и перелетит к другому цветку сходного цвета, сходной формы и с пестиком, совместимым с его собственными тычинками».

Труд ряда ученых-энтомологов, натуралистов и коллекционеров отмечен писательницей. Среди них «Владимир Набоков – возможно самый знаменитый энтомолог двадцатого столетия. …он написал двадцать две научные работы, открыл несколько видов, шесть лет проработал научным сотрудником в Гарвардском музее сравнительной зоологии. Его перу принадлежит ряд основополагающих исследований в области чешуекрылых. И все же самое ценное в наследии Набокова – то, как он писал о бабочках…» Многие страницы книги повествуют о том, как «с сачком в одной руке и ружьем в другой путешественники противостояли опасностям и болезням». Жертвовали порой и жизнью ради поимки 2–3 бабочек, но собирали прекрасные коллекции, которые впоследствии вошли в собрания крупных музеев мира.

Поэтичны страницы раздела «В краю бабочек», где описаны впечатления натуралистов, путешествующих по Бразилии в поисках новых видов.

Об отдельных экземплярах одной из крупнейших и старейших в мире коллекций бабочек Лондонского музея естественной истории рассказывается, как о драгоценностях. Здесь же затронуты и вопросы сохранности коллекций от вторжений вредителей.

Все сотрудники музея, по словам автора, «помешаны на том, чтобы сохранить это собрание свежим и неувядающим еще на триста лет. Они трудятся для будущего. Пишут историю и рассказывают истории нашим отдаленным потомкам».

И наконец, на примере короткой жизни бабочки эвфилота показано, как многолетнее человеческое вмешательство в природу (расчистка земель от местной растительности и их распашка, выпас скота) изменило среду обитания бабочки (сравнительно небольшая территория дюн Эль-Сегундо на побережье Южной Калифорнии) и чуть не привело к ее полному исчезновению: «были обнаружены одиннадцать новых видов растений и животных, обитающих только на этих дюнах и страдающих от конкуренции с пришлыми видами». Лишь масштабные работы по восстановлению экосистемы дюн помогли сохранить «не просто основной, но единственный ареал исчезающих эвфилотов».

Так случай с эвфилотом стал одним «…из тех невольных «контрольных экспериментов», которые должны показать, не погибнет ли в итоге человечество от собственной бездумной, хищнической, не находящей покоя алчности, и достойно ли оно вообще выживания. Эвфилот символизировал отношения рода человеческого с миром природы».

Чтение, действительно, завораживающее. Жаль только, что такое увлекательное содержание не дополнено цветными иллюстрациями.