Но сама сосна – это и род, объединяющий почти сто
видов вечнозеленых деревьев: горная, итальянская, крючковатая,
обыкновенная, пицундская, эльдарская, крымская, корейская, Станкевича...
У каждого вида – свой фамильный герб. Например, сосна
крючковатая получила свое название по довольно выразительному признаку.
У нее щитки на наружной стороне шишек имеют форму пирамидок, и концы их,
как крючки, загнуты книзу. В остальном же ничего особенного. Но признак
есть признак, вот и получило дерево свое, прямо скажем, весьма
неказистое имя. А вот у сосны горной более темная, чем у других
родственников, окраска верхней части ствола. Стойкий признак,
повторяющийся из поколения в поколение. Значит, самостоятельный вид.
Кстати сказать, горная сосна имеет еще и свои разновидности. В ее умении
приспосабливаться к крутизне есть что-то волшебное. Где можно прочно
удержаться, там на склонах сосна тянется вверх, достигая 25 м в высоту.
На головокружительных кручах стелется кустарником, точно кто-то
приказал: «Стань передо мной, как лист перед травой».
Вот такой вид.
Я должен сказать, что выделение той или иной сосны в
самостоятельный вид довольно нелегкое дело. Оно требует глубокого знания
породы, всех ее сокрытых от глаза секретов. И тут ботаники не всегда
сразу приходили к единому мнению. Спорили, доказывали, порой разражались
настоящие баталии, а иногда просто внимания не обращали на веские
аргументы того или иного натуралиста.
Вспоминается история, как одному виду отказывали в
праве на самостоятельность целых полтора столетия.
На Черноморском побережье, на мысе Пицунда, растет
сосновая роща.
Если смотреть на нее со стороны моря, то кажется, на
берегу выстроилась зеленомачтовая эскадра старинных парусников. Стволы
сосен прямы, зеленые паруса воздушны, наполнены попутным ветром.
Пицундская сосна... Теперь это ее точное имя. Но еще
в начале прошлого века это хвойное дерево принимали за другое – за
эльдарскую сосну, что растет в Закавказье, в Эльдарской степи. Она
засухоустойчива, любит тепло, свет, охотно селится на каменистом грунте.
Так вот, один ли это вид – черноморка на мысе Пицунда и сосна Эльдарской
степи? Ботаники – люди дотошные. Систематизация растений для них – дело
не досужее. Любая наука требует прежде всего точной, научно выверенной
системы. Это помогает глубже и вернее познать окружающий мир, проникнуть
в суть исследуемого предмета или явления.
Основатель Никитского ботанического сада в Крыму
русский ботаник (швед по национальности) Христиан Христианович Стевен
внимательно пригляделся к сосне на Пицунде. Восхитился ее красотой,
какой-то первобытной статностью. Эльдарская ли? У той длина хвоинок не
превышает 12 см. У сосны на Пицунде иголки длиннее – до 20 см. Да и
хвоинки куда мягче.
Стевен отметил и немало других особенностей.
В 1838 г. ботаник подробно описал сосну на Пицунде,
опубликовал статью в журнале московских естествоиспытателей.
Странно, но никто из ботаников не придал значения
этой публикации.
И вот, спустя несколько лет после Стевена,
путешествующий по России заморский ученый Штрангвайс послал англичанину
Гордону древесную шишку с Кавказа, точнее, с мыса Пицунда.
Гордон обрадовался посылке. Исследовал шишку.
Оказалось что-то новое. Незнакомый науке вид! Что ни говори, а открытие.
И этот вид немедля внесли в ботанический индекс одного из английских
ботанических садов. Правда, сосна с Пицунды значилась как сосна Гордона
и Штрангвайса. В описании вида не указывалось ни место ее произрастания,
ни имя ее первооткрывателя. А вскоре и в самой России черноморку нарекли
именами тех же иноземных ученых.
Вот такая несправедливость.
Лишь сравнительно недавно благодаря розыскам
советских специалистов сосне-черноморке вернули ее подлинное имя –
пицундская, а в полное латинское название внесли фамилию Стевена.
Я говорил, что имеются места, где сосна не растет.
Так, в область ее распространения не входит Средняя Азия.
По каким-то неведомым причинам, следуя маршрутами
ледника, сосна не перешагнула с материка на остров Сахалин через
Татарский пролив, остановилась под натиском песков знойных пустынь.
Можно ли внести поправки в лесные карты, поправить природу? Несколько
лет назад мне довелось побывать в Самаркандской области. Меня повезли в
один из уголков пустыни под названием Аман-Кутан.
– Едем на лесную дачу.
– Лесная дача в пустыне?
А вскоре я увидел настоящий сосняк. Издали можно было
подумать, что это мираж. Поразительное зрелище.
Это был не мираж. Посадкам крымской сосны сто лет.
Вот так!
Высоченные стволы крымской сосны обступали меня со
всех сторон.
Трудно даже представить, как здесь нужна и желанна
сосна.
Бывая в кишлаках, я часто слышал гортанные слова: «Каерда
сув булмаса хает булмайди». «Где нет воды – там нет жизни» – так
переводится эта фраза на русский язык, а в местном произношении мне
слышится живительный шум ливня, в струящейся согласной «с» – звон
дождевой капели. В этой фразе жажда дождя. Не спорю, это чисто личное
восприятие, кому-то эта фраза подскажет иной образ, но смысл ее даже
фонетически неотразим – вода, жизнь...
Какое все это имеет отношение к сосняку в Аман-Кутане?
А вот какое. Дело в том, что деревья, словно насосы, регулируют уровень
воды в речках и колодцах. Лес сохраняет и переводит поверхностный водный
сток внутрь почвы. Не трудно понять, как это важно в пустыне. Упрятать
воду поглубже, не дать ей испариться могут только деревья.
Сотни журчащих ручейков, берущих начало в Аман-Кутане,
питают русло реки Зеравшан, которая, в свою очередь, разливает воду по
каналам и арыкам. Так хлопковое поле принимает дар хвойного леса.
И лесоводы-узбеки с гордостью говорили мне о сосняке.
Снег, выпадающий тут, в одночасье тает. Солнце слизывает его, как
мороженое. В сосновой же роще снег сохраняется до лета. Сугроб под
защитой ажурной кроны тает постепенно, студеные ручейки почти круглый
год знай себе пересчитывают камешки.
Кто же создал в пустыне лесную дачу, кто привел сюда
сосну? Русский инженер Николай Иванович Корольков. Он служил здесь в
прошлом веке. Но официальная служба тяготила его. Это был человек
увлеченный, влюбленный в лес сызмальства.
Он занялся сосной, которая стала главным делом его
жизни. Разумеется, никто не верил в его опыты. Эта участь всех
мечтателей и чудаков. Старые узбеки сосали трубки, пили зеленый чай,
посмеивались. Пусть сеет, кому от этого худо. Не получится ничего.
Саксаул? Пожалуйста. Джузгун? Годится. Сосна? О, этот русский чудак...
Корольков сеял семена, взятые от крымской сосны,
одной из самых южных представительниц хвойного семейства. Бывая в Крыму,
Николай Иванович восхищался этим деревом. Черный ствол, широкая, похожая
на зонтик крона, хвоя поблескивает, иглы плотны. Ах, как эта крымчанка
могла бы украсить Кызылкумы!
Корольков ухаживал за посадками, каждое деревце
берег, как драгоценность. Выращенного леса он не увидел. Не успел. Жизнь
лесовода короче жизни дерева.
Столетний хвойный бор стал настоящим памятником
Николаю Ивановичу Королькову.
...А теперь совершим путешествие на Сахалин.
Летишь над островом почти тысячу километров от южного
Корсакова до северной Охи – внизу сплошные лесистые сопки. Ель, пихта,
лиственница, береза. Сосны нет.
И вот примерно три десятилетия тому назад сахалинские
лесоводы решили пойти наперекор природе. Дать Сахалину сосну – вот их
девиз!
Помнится, в печати тогда один ученый выступил с
разносной статьей. Доказывал: пустые хлопоты. Гневался: утопия,
напрасная трата времени и средств. Акклиматизация сосны на Сахалине,
доказывал ученый, дело безнадежное.
Риск? Да. Дни и ночи сахалинские энтузиасты проводят
в тайге, на вырубках, пустошах. Начинаются первые опыты.
Рост сосны зависит, как я уже говорил, от множества
условий. И от того, из каких географических районов берутся семена, и
как деревья относятся к долготе дня, и какие почвы наиболее приемлемы.
Но порой и наука не может ответить на все вопросы. Тогда на помощь
приходит живая практика.
Испытывают семена сосны обыкновенной. Крымская сосна
замкнулась в основном границами полуострова. Пицундская тоже облюбовала
лишь свой мыс. А дерево со скромным, ни на что не претендующим именем –
сосна обыкновенная – покорила всю Сибирь, Урал, поднялась к Полярному
кругу.
Первый посев. Весной бросили в почву сосновое
семечко. Через пять недель оно проклюнулось, дало всход, зеленое
стрекозиное крылышко.
Всходы ничего не скажут неопытному глазу, а
специалист непременно угадает в них независимое деревце. Из едва
заметной почки вырвется наружу будущей весной побег... И на тупом своем
кончике выпустит новую почку величиной с дождевую каплю. И так будет
несколько лет, от почки к почке, от весны к весне будет тянуться вверх
сосенка, подтягиваясь и каждый раз заботясь о новом побеге. К началу
июля вытянувшийся побег окрасится зеленой хвоей, пушистой, постепенно
твердеющей, колкой, игольчатой. На молоденьких соснах еще никто не
увидит шишек. Они появятся лет через тридцать, а то и через сорок.
Каждая – не больше вишенки. Две-три шишечки на ветке. Через год после
своего появления шишечки останутся точно такими же, как и прежде. Но в
них происходит невидимая для глаза работа. Таинство, которое можно
сравнить с рождением жизни. Вызревают семена.
Приходит третья весна, третий апрель. Шишки как-то
сразу вытягиваются, утолщаются. Да не надолго. Гляди-ка, скоро шишка
начнет мало-помалу раскрываться. Семенам тесно в чешуйчатом панцире. И
они разлетаются. Шишка совершила материнскую работу, посеяла новый бор.
Так должно быть. И сахалинцы мечтают о таком дне,
когда сосна станет высеивать самое себя. Но пока до этого далеко. Сеянцы
заболели. Пожелтела, пожухла хвоя. Деревцам прописывают минеральную
подкормку. На заболевших деревцах испытываются различные дозы кальция и
азота. За сеянцами ухаживают, как сиделки за больными.
Новые тревоги – снеголом. Снег давит на растения,
ломает ветви. А снега на Сахалине буйные, телеграфные столбы иногда
заносит. Задуют метели – пощады не жди! Вот какой груз ложится на
сосенки. А не есть ли продолжительный снегопад та причина, отчего сосны
не привились на острове?
Нестойкие еще деревца не выдерживали, ветви
обламывались. Горбились по-старушечьи тонкие стволики. У каждого деревца
обрубали нижние сучья, расчищали участки. Работа адова, перебросали
тонны снега. Сосенки, освободившиеся от снежного плена, формировались
теперь куда свободнее.
Месяцы шли, годы.
Люди, сажающие леса, обладают удивительным свойством
– ждать! Они умеют ждать.
Вскоре выяснилось: сосенкам тесно. Густо посеяли.
Затеняют деревца друг друга. Начали реже высаживать. Пусть вбирают
больше солнца, неба. Но тут, притаившийся до поры до времени, как враг в
засаде, пошел в стремительный рост бамбук. Забивал деревья. Сосна не
выдерживала такого противоборства. Еще один вывод делают лесоводы: может
быть, именно снеголом в союзе с бамбуком не дают сосне равноправно войти
в сахалинский лес?
Плуги разворачивали дернину с сорняками, бамбуком.
И сосна подрастала. Тридцать лет ушло на то, чтобы научить дерево,
помочь ему преодолевать снеголом, перегнать бамбук. И вот сейчас
сосновый бор площадью в тысячу гектаров зеленеет возле сахалинского
городка Долинска. Это начало...
