Рассказы о деревьях

И еще семена были нужны, надежные, жизнестойкие – не закордонные, не альпийские, не с Судетских гор, доморощенные, а семена деревьев русского Севера.

Герр Фокель отправился в архангельские леса. Путешествие за семенами было долгим, полным всяческих лишений. Местные чиновники дивились: чудодей, не в себе этот «знатель». Иностранный вроде бы господин, кафтан из отменного сукна, парик пудреный, пряжки на башмаках серебряные, а бродит по тайге, шишки с деревьев сшибает, каждую шишечку рассматривает, как чудо заморское. Подумать только: лиственницу возле «Питербурха» удумал сажать, эк его. Когда он, лес-то, будет, кто узрит его?

– Потомки узрят!

– От сих малых дел – какая же выгода?

– На то в ответ скажу: загодя от малых дел производятся великие дела в свете.

Он, оказывается, был еще философического склада, этот заморский лесной «знатель».

От «малых дел» шел к своей цели герр Фокель. Прочитаем его по-детски наивные, но в то же время точные, литые строки, обращенные не только к современникам, но и к нам:

«Когда от Государственной адмиралтейской коллегии определено было лиственницу сеять под 61 ° сев. широты и около 53 ° вост. долготы и для того от города Архангельска было привезено семя – тогда помышлял я, каким способом оное сперва сыростию и теплотой исправить, чтобы лучше рост ему надать и чтобы в первое лето взошло и лучше окоренилось... По прибытии моем в исходе апреля месяца на определенные к посеву места делал я довольное число малых плоских корытец, которые поставил в яму против солнца... А когда теплые дни настали, тогда, смешав те семена с доброю землею, положил я в те корыта не глубже трех пальцев и попрыскивал водою столь часто, сколь солнце часто ее высушило... Ночью в холодные вечера прикрывал я те ямы и корыта, а в теплую погоду открывал...»

Вот что любопытно: и по сегодняшний день не утратили своего значения советы лесовода, который жил почти 250 лет тому назад.

«...Для посеяния помянутых семян приказал я два места вспахать, из которых первое место за лето до того было нивою. А чтобы не упустить удобного к посеянию времени и дабы скорее можно исправиться, то оное место, признав за лучшее, приказал оставшееся на той ниве от хлеба жнитво вскопать на довольную глубину. Сеял я семена на той вскопанной земле через каждые пять или восемь дней... и велел заборонить слегка.

...В первое лето семя взошло изрядно... По прошествии пяти лет в те места для осмотра я приехал и увидел, что посеянная молодая лиственница на первом месте в четыре фута величиною взошла и уже от солнечного жара сама себя защищала сучьями. Сих рассад семена посеяны были 1738 года Майе месяце, а помянутые примечания были мною учинены в Августе месяце 1743 года».

Герр Фокель знал, что не увидит корабельной рощи, потому что зеленые письмена, которыми лесовод пишет землю, обращены к потомкам. Но он «вверил деревьям душу», и мы благодарны ему за это. Мы прочитали «письмена» Фокеля. Напрасно над ним посмеивались, как над чудаком. В 60 км от Санкт-Петербурга, неподалеку от берега Финского залива, сегодня можно любоваться Линдуловской рощей, дивным, неповторимым памятником прошлого, творением лесного «знателя» Фокеля.

На нескольких гектарах раскинулась лиственничная роща – высоченные, прямоствольные деревья, стволы в два обхвата. Дата рождения – 1738 год. Адрес – Ленинградская область. Каждое дерево тут на учете, имеет паспорт, как и человек.

Почему так оберегается роща? Только потому, что она красива? Не только. Я, пожалуй, так отвечу. Спортсмены-тяжелоатлеты показывают физические возможности человеческого тела, мощь и выносливость мышц. Так вот, лиственницы Линдуловской рощи – тоже тяжелоатлеты леса. Они показывают, напоминают: смотрите, люди, с одного дерева можно взять древесины в десять раз больше, чем получаем сегодня. Роща-пример. Роща-образец. Роща-музей.

Любая лиственница, посаженная два с половиной века назад, – готовая корабельная мачта, и припушенные снегом кроны напоминают паруса, ждущие вольного ветра. И когда ветер прилетает с Финского залива, кажется, что зеленый флот, пришвартованный к покатым пригоркам, отправляется в дальнее плавание. В будущее. К нашим потомкам. Потому что лиственницы живут пятьсот лет.

И, гуляя по роще, я все время удивленно думал: неужто и мои прапраправнуки тоже будут любоваться этими поразительными лесными великанами?

Будут, почему же нет.

Порода будущего

Я говорил о «шкале светолюбивости», в которой первенствует лиственница. Звание рекордсменки присвоено лиственнице и другой шкалой, показывающей, насколько то или иное дерево требовательно к теплу. Лиственница – самая морозостойкая порода, с ней по выносливости никто не может сравниться. Даже сосна, которая «растет на севере дальнем». Любая стужа лиственнице нипочем. По морозостойкости она стоит рядом с пихтой, елью, кедром сибирским. А ведь известно, например, что пихта переносит 60-градусные морозы.

Шкала «зеленых скоростей» также увенчала наше дерево чемпионским титулом: за десять лет, обгоняя все другие породы, лиственница вырастает на 10 м. И здесь сосна в сравнении с ней – тихоход. Она в этом возрасте достигает лишь двух – пяти метров в высоту.

Лиственницу изучают биологи, дендрологи, географы. У каждого из 25 видов – свои координаты. И если мы захотим отправиться в путешествие к лиственнице сибирской, определить ее ареал, то есть область распространения, то путь нам придется начать несколько восточнее Онежского озера. Это, условно говоря, западная граница сибирячки. Северная граница – мы пересечем нижнее течение реки Мезень, южные отроги Полярного Урала (68° сев. широты), отсюда – к низовьям Енисея. А южная граница? Вернемся в Вологду, проедем по Ветлуге и Вятке, выйдем чуть-чуть севернее р. Белой, поднимемся к ее верховьям, достигнем 51° сев. широты. Теперь – по прямой к западным предгорьям Алтая, к хребту Тарбогатаю, это 47° сев. широты. Мы на самой оконечности лиственничного государства.

А вот у лиственницы европейской – свой адрес. Она растет преимущественно в горах Западной Европы, на высоте 1–2,5 тыс. м над уровнем моря. Для нашей страны это самый западный вид. А самый восточный – лиственница курильская. Она широко расселилась на островах Курильской гряды, а в настоящее время и на Сахалине. Хорошо чувствует себя на морских и речных террасах, на холмах. Но в горы, в отличие от европейской, высоко не поднимается. 350 м над уровнем моря – вот ее предел. Соседствует с вулканами – прекрасно приспособилась к почвам, где много вулканического пепла.

По площади среди хвойных лесов род лиственницы занимает первое место. Территория под сосной, елью, пихтой (а уж какие распространенные породы!) меньше, чем площадь под лиственницей. И недаром эта порода считается породой будущего. Быстро растет, морозоустойчива, легко переносит засуху, долговечна. Древесина замечательная. Ну что еще надо?

Попробуйте у себя в комнате сосчитать изделия из дерева. Тетрадки, книжки, лекарства... Сейчас пока в дело больше идут сосна да ель. Тут много разных причин. Они не так смолисты, а это важно при изготовлении бумаги. И бревна при сплаве в воде не тонут, а лиственница тяжела, тонет. Сосну с елью пилить легче – у лиственницы древесина прочнее, труднее пиле поддается. Но, к сожалению, сосны все меньше становится, слишком много ее вырубается.

Лесоводы хотят знать, почему в одном месте лиственница чувствует себя хозяйкой, а в другом – приживалкой, чем лиственница одного географического района отличается от другой. Это не досужие вопросы. Тут лесоводов поджидают неожиданности.

Дерево о двух лукошках

Испокон века считалось: на севере европейской части России растет лиственница сибирская. И лишь наш современник, ботаник Н.В. Дылис, в зеленом океане тайги открыл новый остров. Вот его границы: Архангельская область, республика Коми, а на северо-востоке он к Волге приближается. Ну, и наша Линдуловская роща, совсем крошечный островочек. Ботаник Дылис первым обратил внимание, что лиственница, которая здесь растет, – особая разновидность. Шишки овальной, а порой и шаровидной формы созревают в сентябре и раскрываются в марте–апреле следующего года. У сибирячки – в тот же год. У сибирячки часть хвои остается на зиму, у вновь открытого вида несколько иначе – она донага раздевается.

В чем тут дело? Причин много. Не последнюю роль играет климат. Вообще надо сказать, что Сибирь всеми силами пытается сгладить различие между лиственницей и сосной. Но характер лиственницы нельзя перебороть – она стойко привязалась корнями к своим любимым почвам. Ее, между прочим, недаром называют деревом-кальциефилом: кальций любит. Он и помогает ей быстрее всех расти. (Вот поэтому тут наше дерево преимущественно бросило свои «якоря».) Именно почвы, среда в первую очередь, влияют на тип леса. Без знания того, к какому типу относится лесное сообщество, даже специалист запутается, что называется, в трех соснах. В пестроте растительного покрова важно подметить основные свойства деревьев, их типичные черты, зависящие от климата, рельефа местности, геологических условий, почвы...

Что такое тип, каков он – лесоводы на эту тему спорили много и долго. Каждый предлагал свою версию. Например, академик В.Н. Сукачев разработал классификацию типов лесов для таежной зоны. Биогеофитоценоз, иначе лесное сообщество, по учению Сукачева, следует рассматривать во взаимоотношении (и причинной зависимости) всего того, что есть в лесу, окружает его, влияет на его развитие. Это и почва, и нижний ярус леса, и основная порода, которая преобладает в лесном сообществе, и зверье, что населяет лес. Соседство растений, птиц, животных в таком сообществе отнюдь не случайно. Тут нет никакого произвола: сама природа на протяжении многих тысячелетий выпестовала лесной тип, наделила то или иное зеленое сообщество единственно ему присущими свойствами. Даже зеленая подстилка, даже ягоды, за которыми мы с лукошком идем в лес, тоже определяют тот или иной тип леса. Ничего случайного, все связано одно с другим.

Мне хочется, к примеру, рассказать, как академик Сукачев классифицировал типы соснового леса. Для него это не просто один сплошной бор. Вовсе не так. Сукачев разделил их на несколько групп: сосняки-брусничники, сосняки-кисличники, сосняки-черничники. Мелка ягодка, а дала имя целому сосняку!

Особенно в тайге можно воочию убедиться, как точна и наглядна классификация, предложенная Сукачевым. Шагаешь, шагаешь – сплошь брусника! Переправился через студеную речушку, взобрался на пригорок – батюшки! – под подошвой черным-черно: черника! Конечно, и другие ягоды тут нарвешь, но хозяйка полновластная всех полян и опушек – черника.

Но не только ягоды властвуют в сосняках. Не им одним честь давать имена борам. Академик Сукачев куда подробнее «расчертил» лес на «классики». Определяющими стали для него и породы, которые растут во втором ярусе, так сказать, на первых этажах. Вот и пожалуйста – сосняк липовый, он встречается на плодородных почвах. А вот во втором ярусе поодиночке и группками – дуб. Сосняк дубовый.

Примерно по такому же признаку выделены и боры лиственничные, листвяги, как их еще называют. Из ягод тут чаще всего брусника и черника. Вот Сукачев и вписал в свою классификацию листвяги-черничники и листвяги-брусничники. Лиственницу, таким образом, я бы назвал деревом о двух лукошках.

Продолжение следует