О ядовитых перьях, шпорах и зубах

О том, что среди беспозвоночных животных – насекомых, пауков, медуз – встречается много ядовитых и опасных созданий, знает каждый ребенок. О ядовитых змеях не слышал разве что грудной младенец. Ядовитые рыбы и земноводные менее известны, но услышав о них, тоже, наверное, мало кто удивится. А вот «высшим», т.е. теплокровным, позвоночным ядовитость, как считается, не свойственна. Что, в общем, верно – имея дело с живыми птицами и млекопитающими, люди могут опасаться когтей и клюва, клыков или резцов, рогов или копыт, но уж никак не отравленных зубов или жала. А когда (как это, увы, часто бывает) дикая птица или зверь предстает перед человеком в качестве готового блюда, он может ожидать неприятного вкуса или запаха, но мысль об отраве ему в голову не придет. Мясо все-таки, не грибы какие-нибудь!

Однако, как известно, не бывает правил без исключений. И, как это не удивительно, ядовитые птицы и звери существуют. Хотя их и немного по сравнению с общим числом видов в каждом из этих классов – во всяком случае тех, чьи ядовитые свойства установлены к настоящему времени.

Ядовитых зверей на сегодняшний день известно пять видов. Самый известный из них – утконос, удивительное млекопитающее, откладывающее яйца. О том, что у утконосов имеются ядовитые шпоры, знают, наверное, не только зоологи, но и многие из тех, кто не ленится периодически читать научно-популярную литературу о животных. И уж конечно, постоянные подписчики «Биологии»!

Тем же, кто подписался на нашу газету впервые, на всякий случай сообщим, что ядовитые шпоры у утконоса располагаются на задних лапах. В юности ими обладают как самцы, так и самки. Однако когда молодые утконосихи достигают годовалого возраста, их шпоры, успевшие вырасти всего-то на 1–2 мм, отваливаются. У самцов же они продолжают расти, достигая к моменту полового созревания 1,2–1,5 см длины. Каждая шпора связана протоком с особой бедренной железой, вырабатывающей ядовитый секрет.

Человек, «познакомившийся» со шпорой самца-утконоса, ощущает сильную боль, а в месте укола развивается приличный отек. Этим, правда, все и ограничивается – угрозы для жизни Homo sapiens яд утконоса не представляет. Однако для хищников помельче эти ядовитые шпоры, наверное, являются грозным оружием. Тем не менее используются они, видимо, в первую очередь для выяснения отношений между самими утконосами. Иначе как объяснить, что самки, нежное мясо которых, уж наверное, не менее привлекательно для хищников, разоружаются, не успев как следует вооружиться?

Интересно, что у других доживших до наших дней представителей яйцекладущих – ехидн – также имеются шпоры на задних лапах, хотя и значительное менее развитые, чем у утконосов. Однако об их ядовитых свойствах никто ничего не слышал.

Остальные четыре известных вида ядовитых млекопитающих относятся к группе плацентарных, правда, наиболее примитивных. Это представители отряда насекомоядных. Ядовиты у них не какие-то непонятные шпоры, а зубы.

Наиболее примечательны в этом отношении щелезубы, единственные представители семейства щелезубовых – (Solenodontidae): щелезуб гаитянский (Solenodon paradoxus) и щелезуб кубинский (Solenodon cubanus). Яд у них вырабатывается в подчелюстной слюнной железе, проток которой открывается у основания второго нижнего резца, снабженного глубокой бороздкой. Сходным устройством обладает, кстати, и ядовитый аппарат некоторых змей – так называемых заднебороздчатых. Правда, у наиболее опасных змей ядовитые зубы устроены более совершенно – в них имеется внутренний канал, как в иголке от шприца.

По силе яда щелезубы также близки к заднебороздчатым ужеобразным змеям – укус этих зверьков опасен только для их добычи, – всякой мелкой живности. Сами щелезубы имеют длину около 30 см, да еще примерно 25 см приходится на длинный голый хвост.

Внешне щелезубы напоминают своих дальних родичей – землероек. Кончик морды у них вытянут в хоботок. Он настолько длинный, что для того, чтобы напиться, щелезубам приходится сильно выгибать его вверх, после чего набирать воду в ротовую полость с помощью языка и уже потом, закинув голову вверх, глотать – как это делают птицы.

Глазки у щелезубов крохотные, зато, как и у других насекомоядных, у них отлично развито обоняние, и свою добычу они находят по запаху.

Живут щелезубы, как можно понять из их видовых названий, в Латинской Америке, на островах Куба и Гаити, и держатся там в горных лесах. Существовал еще один вид щелезубов – доминиканский (Solenodon marcanoi), но он вымер. Да и состояние остальных внушает сильные опасения, оба эти зверька включены в списки Международной Красной книги.

Черные дни для щелезубов настали во второй половине XIX в., когда на их родину завезли мангустов. Эти хищники, по замыслу завозивших, должны были уничтожать на островах ядовитых змей. Однако, поселившись в новых местах, мангусты предпочли более простую добычу, в частности щелезубов. Яд этим насекомоядным не помог, а низкая скорость размножения (самка щелезуба рождает только 1–2 детенышей и не чаще, чем два раза в год) усугубила ситуацию. В результате численность щелезубов стала быстро сокращаться.

Многие особенности биологии и поведения щелезубов известны только благодаря наблюдениям, проведенным в зоопарках. Так, например, стало известно, что эти зверьки не имеют устойчивости к собственному яду и при драках между собой часто погибают даже от легких укусов противника. В хорошем же состоянии духа щелезубы мирно общаются друг с другом, попискивают, фыркают, пыхтят. Мать и детеныши, а также самец с самкой, образующие семейную пару, переговариваются друг с другом мелодичными звуками, несколько напоминающими пение.

Третьим ядовитым видом насекомоядных является представитель знакомого всем семейства землеройковых – американская короткохвостая бурозубка (Blarina brevicauda). Яд у нее, так же, как и у щелезубов, вырабатывается в подчелюстной слюнной железе, и при укусе попадает в ранку жертвы. Воздействуя на нервную систему добычи, он позволяет этим мелким зверькам (длина тела американской короткохвостой бурозубки составляет 8–10 см, а масса – 15–30 г) справляться с животными, превышающими их по размеру. Например, бурозубки вполне успешно парализуют своим укусом лягушек, рыб, ящериц и даже маленьких птиц. Если же бурозубка укусит человека, то боль и покраснение в месте укуса продержатся несколько дней.

И наконец, ядовитая слюна обнаружена у еще одного представителя землеройковых – обыкновенной куторы (Neomys fodiens). Правда, о том, насколько силен ее яд, практически ничего не известно. И вполне возможно, что среди землеройковых, а может быть, и остальных насекомоядных, существуют и другие ядовитые виды.

В 1658 г. в Лондоне вышла книга «История четвероногих животных и змей», написанная известным в те времена зоологом Топселем. «Землеройка, – говорилось в этой книге, – хищное животное, которое хотя и прикидывается нежным и кротким, но кусает глубоко и смертельно, отравляя при малейшем прикосновении. Будучи свирепым существом, она всякому старается вредить, и нет такого создания, которое было любимо ею или могло ее любить, так как все животные боятся ее». Хищный нрав землеройки Топсель описал совершенно верно – эти самые мелкие из млекопитающих обладают необычайно высоким уровнем метаболизма и, чтобы не умереть от голода, должны потреблять в сутки корма в 2–4 раза больше, чем весят сами. Поэтому и приходится им кидаться на всех, с кем есть хоть малейшая надежда справиться. А вот упоминание о том, что землеройки отравляют своих жертв, долгое время считали пустой фантазией. Теперь выяснилось, что по крайней мере в двух случаях это описание отчасти соответствует истине. Впереди новые исследования.

Ядовитые птицы – явление еще более странное, чем ядовитые млекопитающие. Тем не менее их к настоящему моменту известно даже больше, чем ядовитых зверей, – не пять, а целых шесть видов! Правда, ядовиты они, что называется, «пассивно» – токсичные вещества содержатся в их теле, коже и перьях и воздействуют только на хищника, вознамерившегося ядовитой птицей пообедать.

Впервые о ядовитых птицах ученые узнали только в 1992 г. Тем не менее постоянные подписчики нашей газеты должны быть в курсе и этого сенсационного события – статья о птицах с ядовитым оперением была опубликована на страницах «Биологии» в 1994 г.

Пять из шести ядовитых птиц принадлежат к одному роду – дроздовых мухоловок, или питаху (Pitohui), из отряда воробьинообразных и обитают в лесах Новой Гвинеи. Яд, содержащийся в их теле и перьях, сходен с батрахотоксином – одним из самых сильных ядов в животном мире, ранее известным только у некоторых южноамериканских лягушек из семейства древолазов (Dendrobatidae), в том числе знаменитой лягушки-кокои. Батрахотоксин оказывает сильное нейротропное и кардиотоксическое действие, вызывая нарушение сердечного ритма и фибрилляцию миокарда. Правда, концентрация его в организме птиц гораздо меньше, чем у смертоносной кокои, и реальной опасности питаху для человека не представляют. Однако достаточно просто подержать эту птицу в руках, чтобы заработать сильный аллергический кашель – результат раздражения слизистой носоглотки.

Еще один вид ядовитых птиц – так называемая синешапочная ифрита (Ifrita kowaldi). Она не родственна питаху (относится не к мухоловковым, а к мало известному у нас семейству флейтистовых – Orthonychidae), но обитает в тех же местах – лесах Новой Гвинеи. У местных жителей ифрита известна под названием «горькой птицы» – по словам аборигенов, ее мясо по вкусу напоминает острейший перец.

Интересно, что концентрация батрахотоксина в органах питаху и ифрит, принадлежащих к разным популяциям, может существенно отличаться. Это свидетельствует о том, что яд, вероятно, не синтезируется в организме птиц, а лишь накапливается там, будучи составной частью какого-то из видов их пищи. То же, кстати, имеет место и в отношении кокои – в неволе эти лягушки быстро утрачивают свои смертоносные свойства. В свое время это открытие изрядно разочаровало сотрудников так называемых ведомственных (какого именно ведомства – догадаться нетрудно) лабораторий, которым пришлось смириться с мыслью, что использовать кокои для истребления себе подобных могут только жители южноамериканской сельвы.

Яд кокои, питаху и ифриты, как уже было сказано, предназначен для пассивной защиты. Он должен удерживать хищников, раз попробовавших этих животных, от дальнейших нападений на их родичей. (В отношении птиц, правда, можно еще предположить, что ядовитое оперение оказывается полезным и как средство избавления от пухоедов и других кожных паразитов.) В связи с этим возникает вопрос: не является ли яркая окраска питаху предостерегающей?

До последнего времени такая окраска считалась уделом животных, чьи ядовитые свойства известны каждому. Происхождение же яркого оперения птиц приписывали половому отбору – чем ярче окрашена птица, тем на больший успех в деле продолжения рода она может рассчитывать. Однако у питаху одинаково ярко окрашены представители обоих полов. А раз они ядовиты, то почему бы их окраске и не быть предостерегающей?

Конечно, одинаково яркая окраска самцов и самок – привилегия не только питаху и ифрит. Однако разве только эти птицы могут включать в свой рацион то, что делает их если не ядовитыми, то неприятными или «недостаточно приятными» на вкус? Еще в 40-х гг. XX в. зоолог Х.Котт из Кембриджского университета, работавший в Африке, отметил, что осы избегают поедать мертвых птиц определенных видов, хотя охотно набрасываются на трупы других. Заинтересовавшись этим явлением, Котт задумал провести своеобразный гастрономический эксперимент. Супруга одного из коллег ученого приготовила блюда из 200 (!) видов птиц. После устроенного по этому поводу обеда присутствовавшие на нем гости, которым не сказали, каких именно птиц они пробовали, подтвердили «правило Котта»: чем невзрачнее окрашена птица, тем она вкуснее...