А.ГОРЯШКО

Дом, где встречаются полюса

Здание музея. С 1922 по 1935 г. в Ленинграде, Москве, Архангельске прошла серия передвижных Полярных выставок, рассказывающих о жизни и работе советских полярников. Материалы выставок легли впоследствии в основу экспозиции музея. В 1937 г. Музей Арктики открыл двери для первых посетителей. В связи с началом научных исследований Советского Союза в Антарктике в 1950-х гг. музей открыл новый отдел «Антарктика» и получил новое название – теперь это Музей Арктики и Антарктики

«Извините, директор на Северном полюсе», – такое объявление довольно часто можно видеть на двери директорского кабинета. Это не шутка. Директор, Виктор Ильич Боярский, действительно несколько раз в год бывает то на Северном, то на Южном полюсе. Такое возможно, конечно, только здесь – в Российском государственном музее Арктики и Антарктики. И, конечно же, только в России может находиться такой музей – крупнейшее в мире культурно-просветительское учреждение, комплексно освещающее полярную тематику, ибо Россию по праву можно назвать самой полярной державой.

По образному выражению адмирала С.О. Макарова, Россия похожа на здание, главным фасадом обращенное к Северному Ледовитому океану. Осваивать северные моря и земли русские начали в незапамятные времена. Древние новгородцы первыми достигли Шпицбергена. Русские поморы были пионерами плавания по Северному Ледовитому океану. России принадлежит честь открытия шестого континента – Антарктиды. Планомерное изучение и освоение обширных пространств Арктики на протяжении всего ХХ в. относится к наиболее выдающимся достижениям нашей страны.

Закономерно также, что этот (единственный в России) музей находится именно в Санкт-Петербурге. Город на Неве – исторический центр полярных исследований России. На протяжении трех столетий из его портов начинали свой путь экспедиции, снискавшие мировую славу российскому государству. Из Кронштадта уходили русские суда в первые кругосветные плавания. Отсюда в 1819 г. отправилась экспедиция Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, открывшая Антарктиду. Из Ленинграда стартовали советские полярники для спасения экспедиции генерала Нобиле. Именно ленинградцы первыми встречали героев-папанинцев. Из Петербурга осуществлялось и осуществляется научное руководство и координация исследований в Арктике и Антарктике.

Значительная часть жителей Петербурга издавна была связана с освоением Севера. Их потомки и коллеги, сегодняшние полярники и просто люди, влюбленные в Север, составляют существенную часть аудитории музея. Они приходят сюда сами, приводят своих детей и внуков. Музейная «Книга отзывов» полна проникновенных, из глубины души идущих слов. Дети выражают свои чувства с присущей им непосредственностью: «Мне очень понравилось в этом музее так понравилось что слов нету и моей троюродной систре тоже Мы есче хотим побывать здесь еще еще еще!!!!!! Мне нравится в Антартике и я буду ходить сюда сколько захочу!!!!!! Спасибо!!!!!» Отзывы взрослых не менее эмоциональны: «Это написали наши внучки, которых привели бабушки-блокадницы. Здесь мы были в школьные годы, потом водили своих детей, а теперь пришли с внучками, и до боли в сердце жаль, если они не смогут привести сюда, как мы, своих детей и внуков».

Что обеспечивает музею такую преданность посетителей? Чем вызывает он интерес разных поколений? Почему не иссякает поток посетителей даже в наше далеко не располагающее к посещению музеев время? Наконец, почему в этом музее, рассказывающем о самых холодных местах нашей планеты, ощущаешь необыкновенное человеческое тепло?

Директор музея, Виктор Ильич Боярский, – ученый и профессиональный путешественник. Живой, подвижный, общительный, с классической бородой полярника, он поначалу странно смотрится в директорском кабинете, где, в соответствии со сложившимися стереотипами, ожидаешь встретить тучного вальяжного чиновника в костюме и при галстуке. Но позже, осмотрев музей и пообщавшись с Виктором Ильичом, понимаешь, что только такой директор и может быть в таком музее. И на полюсе, и в музее он делает одно дело – открывает людям неведомое. Сам директор говорит: «На Северном полюсе я был в этом году уже двадцатый раз, но мне это никогда не наскучит, это каждый раз новое место. И люди. Я бы не стал заниматься этим в одиночку, мне нравится общение. Нравится показывать людям то, что, с моей точки зрения, прекрасно... Музей дает то, чего, как мне кажется, не хватает людям. Им не хватает знаний и не хватает романтики».

Виктор Боярский. Председатель полярной комиссии Русского географического общества, действительный член Национального географического общества США, кандидат физико-математических наук. В составе международных экспедиций на лыжах и собачьих упряжках пересек Гренландию, Антарктиду и Северный Ледовитый океан. Каждый год ходит на лыжах на Северный полюс

Романтика

Разделить экспозицию музея на части романтические и познавательные, конечно, невозможно. Весь он посвящен столь таинственным местам Земли, что их изучение не только дает человечеству бесценные новые знания, но и овеяно пленительной романтикой. В истории освоения полярных областей есть тайны, сокрытые от нас природой или временем, а есть и тайны из совсем недавнего прошлого, сознательно созданные людьми.

К тайнам вполне романтическим относится все, что касается природы Арктики и Антарктики, их животного и растительного мира.

«Арктика – это чудо, Арктика – это то, где никогда не буду», – так написал один из посетителей в книге отзывов. Действительно, мало кому из нас доведется увидеть это чудо. Но приблизиться к нему помогают диорамы «Лежбище моржей», «Тундра зимой», «Тундра летом», живописная группа «В колонии императорских пингвинов». А диорама «Птичий базар» с этого года звучит настоящими голосами кайр, записанными сотрудницей музея на Земле Франца-Иосифа. Есть здесь и действующий макет «Полярное сияние», дающий посетителям музея представление об этом удивительном природном явлении. У детей неизменно вызывают восторг привезенные из Арктики ель и лиственница – им по 30 лет, а ростом они едва ли с чайник. А молодая белая медведица по прозвищу Машка, вольготно стоящая в центре зала, пользуется такой детской любовью, что от постоянных поглаживаний шерсть у нее на носу стерлась начисто.

Безусловно, романтична история проникновения человека на Север, насчитывающая много веков. Классическое начало увлечения полярной тематикой – это чтение дневников знаменитых полярных исследователей и книг, посвященных их путешествиям. В музее хранится множество экспонатов, позволяющих оживить прочитанное, ощутить, как это было.

В экспозиции представлены карты, предметы быта, навигационные приборы и образцы подлинной экипировки важнейших экспедиций XVIII – начала XX в.: камчатских экспедиций В.Беринга, первой русской морской высокоширотной экспедиции В.Чичагова, экспедиций на Новую Землю и северо-восток Азии Ф.Литке и Ф.Врангеля, шведско-русской экспедиции на судне «Вега», возглавляемой А.Норденшельдом, норвежской высокоширотной экспедиции Ф.Нансена на судне «Фрам», русской полярной экспедиции на барке «Заря» под руководством Э.Толля, экспедиции на первом в мире арктическом ледоколе «Ермак» адмирала Макарова, Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана на транспортах «Таймыр» и «Вайгач» под командованием И.Сергеева и Б.Вилькицкого и т.д. В музее находится первое издание «Атласа к путешествию капитана Беллинсгаузена в Южном Ледовитом океане и вокруг света в продолжении 1819, 1820, 1821 гг.». Здесь можно увидеть сани, которые в 1912 г. использовала экспедиция Скотта к Южному полюсу, образцы продуктов питания британской экспедиции.

А сколько трагедий и загадок таят в себе полярные экспедиции! В одном только 1912 г. на Север отправились сразу три русские экспедиции – Г.Седова, В.Русанова и Г.Брусилова. Все они закончились трагично. Но какие разные люди, какие разные смерти...

На судне «Св. Фока» вышел из Архангельска Георгий Яковлевич Седов. Задачи экспедиции он предельно ясно изложил в печати, написав, что не преследует «особо научных целей», а «желает прежде всего открыть Северный полюс». Специалисты весьма скептически оценивали его затею. Все они понимали, что на подготовку полюсной экспедиции требуются годы. Экспедиция же Седова снаряжалась на скорую руку и была подготовлена на удивление плохо. И дело было не только в недостатке средств, но и в крайне самоуверенном и вспыльчивом характере Седова. Он дал клятву в кратчайшие сроки достичь полюса и стремился выполнить ее наперекор очевидной неподготовленности, наперекор здравому смыслу. Еще до начала экспедиции он опубликовал очерк «Как я открою Северный полюс» – судьба редко прощает такую самоуверенность. В первый же год «Св. Фока» зазимовал на Новой Земле, в следующую навигацию дошел до Земли Франца-Иосифа и стал на вторую зимовку. К концу этой зимовки большинство экипажа и сам Седов были больны, запасы продовольствия подходили к концу.

По сравнению с объявленными Седовым целями все вышло наоборот. Две длительные зимовки дали много в научном отношении, сам Седов и другие участники экспедиции провели гидрографические, геологические и другие исследования. Что же касается покорения полюса... Седов решил идти к нему тяжелобольной в сопровождении двух матросов. Его до последнего момента уговаривали отказаться от похода, но он все-таки пошел. Пошел, по всей видимости, на сознательную гибель. Слишком уверенно и широко оповестил он заранее о своей победе и теперь предпочел смерть бесчестью. Теряя сознание, уже не в состоянии двигаться, он велел спутникам везти себя на нартах. В бреду, умирая, Седов не сводил глаз с компасной стрелки: он боялся, что матросы самовольно повернут на юг. Седов умер 5 марта 1914 г. Из двух с лишним тысяч километров до полюса он преодолел всего около двухсот.

Экспедиция лейтенанта Георгия Львовича Брусилова не стремилась к полюсу. Судно «Св. Анна» вышло из Петербурга, чтобы найти проход из Атлантики в Тихий океан. Судно было затерто льдами в самом начале пути и легло в вынужденный дрейф. Зимовка оказалась тяжелой. Многие члены команды заболели, начались конфликты. «Неудачи с самого начала экспедиции, повальные болезни зимы 1912/13 г., тяжелое настоящее и грозное неизвестное будущее с неизбежным голодом впереди – все это, конечно, создало... обстановку нервного заболевания», – писал в дневнике штурман Альбанов. В такой обстановке судно дрейфовало до апреля 1914 г., когда часть экипажа решилась покинуть судно и добираться до земли пешком.

На корабле остались 13 человек. Среди них молодая девушка – Ерминия Жданко. Дочь генерала, окончившая курсы сестер милосердия, она собиралась плыть пассажиркой только до Архангельска. Но, увидев неприятности, преследовавшие экспедицию (ушел механик, не явились первый штурман, гидролог и доктор, по болезни был ссажен младший штурман), Ерминия настояла на том, чтобы остаться на судне. В письме родным она писала: «Юрий Львович такой хороший человек, каких я редко встречала, но подводят его все самым бессовестным образом... Между тем, когда об экспедиции знает чуть ли не вся Россия, нельзя же допустить, чтобы ничего не вышло. Довольно уже того, что экспедиция Седова, по всем вероятиям, кончится печально. Здесь мы узнали о ней мало утешительного... Я решила сделать, что могу, и вообще чувствовала, что если я сбегу, как и все, то никогда себе этого не прощу...»

Из ушедших 11 человек выжили двое. Они шли три месяца по льдам. На Земле ФранцаИосифа их подобрал «Св. Фока», возвращавшийся после гибели Седова. «Св. Анна» вместе со всем экипажем пропала в полярных морях навсегда. Все последующие ее поиски ничего не дали.

Владимир Александрович Русанов, возглавивший экспедицию на судне «Геркулес», в свои 37 лет был уже известным и опытным полярным геологом.

Но одной лишь геологией его интересы не ограничивались. Любящий Север и масштабно мыслящий человек, он блестяще наметил все основные направления, по которым в дальнейшем шло освоение Севера. Одним из них было освоение Северного морского пути. В экспедиции 1912 г., выполнив официальную программу, он собирался осуществить свою личную – «двинуть вперед вопрос о Великом Северном морском пути в Сибирь и пройти Сибирским морем из Атлантического в Тихий». И на этом судне была женщина – Жюльетта Жан. Невеста Русанова, выпускница естественного факультета Парижского университета, студентка медицинского факультета, она работала в Сорбонне над диссертацией на степень доктора геологии и приняла участие в экспедиции в качестве натуралиста и медика. Последние известия от Русанова были получены в 1913 г. Он пропал без вести со всем экипажем и личным составом экспедиции в Карском море.

Тайны этих экспедиций до сих пор хранит в себе Арктика.

Знания

В музейной экспозиции есть раздел, рассказывающий о событиях еще более таинственных. Именно здесь сокрыты тайны рукотворные. «Арктический музей является отчетом о нашей работе, показом того, во что превращается Север, когда за него берутся большевики», – так О.Ю. Шмидт выразил главную цель Музея Арктики на его открытии 8 января 1937 г. Во что же, действительно, превращается Север, когда за него берутся большевики?

Парадоксальная ситуация. 1930-е гг. – времена бурного освоения Севера. Мальчишки играли в челюскинцев и папанинцев, и все поголовно хотели быть полярниками. Газеты и радио подробнейшим образом рассказывали о советских арктических победах, им сопереживал весь народ. Казалось бы, именно тогда о Севере знали все. Но именно в те времена информация о происходящем максимально искажалась. И именно о тех временах многое не известно широкой публике до сих пор. Потому что именно тогда в истории Арктики, как в истории всей страны, громко воспеваемые подвиги соседствовали со старательно замалчиваемыми преступлениями.

В 1938 г. страна встречала героев-папанинцев. Они действительно сделали великое дело, положив своим 9-месячным дрейфом на льдине начало всем последующим дрейфующим научным станциям. Но в том же 1938 г. были арестованы Н.Н. Урванцев (осужден на 15 лет), М.М. Ермолаев (осужден на 12 лет), Р.Л. Самойлович (расстрелян). Их имена так старательно вымарывались из истории, что до сих пор многим не известны. Между тем, речь идет о крупнейших ученых-полярниках.

Самойлович с 1920 г. возглавлял Северную научно-промысловую экспедицию, преобразованную позже в Институт по изучению Севера. Он положил начало эксплуатации угольных месторождений Шпицбергена, спасал экспедицию Нобиле, возглавлял научные работы международной экспедиции на дирижабле «Граф Цеппелин», был членом Международного морского арбитража, Почетным членом географических обществ США, Швеции, Австрии.

Вклад Н.Н. Урванцева в изучение географии и геологии Севера был столь значителен, что еще в 1924 г. он удостоился золотой медали Пржевальского. Он провел геологические изыскания на Таймыре, нашел месторождение цветных металлов огромного значения – теперь там город Норильск. Он исследовал (с Г.А. Ушаковым) Северную Землю. Среди его наград два ордена Ленина, большая золотая медаль Географического общества СССР, золотые часы от королевы Норвегии за найденные останки Тессема.

М.М. Ермолаев начал работу в Арктике в 19 лет. В считанные годы он стал видным геологом, гляциологом, геофизиком. Он изучал ледники Новой Земли, открыл и описал несколько заливов этого архипелага. Он заведовал геологическим сектором Арктического института, одним из первых начал изучать геологию дна арктических морей. Он был начальником полярной станции Второго Международного полярного года в Русской Гавани на Северном острове Новой Земли в 1932–1933 гг. А когда оказалось, что на Новой Земле терпят бедствие промышленники с семьями, которым не доставили вовремя запасы продовольствия и теплой одежды, именно он на протяжении долгих месяцев спасал их от голода и помогал выжить...

В книге воспоминаний, увидевшей свет уже после его смерти, М.М. Ермолаев пишет: «Широко распространенным, почти общим местом стало выражение «освоение Арктики». Но мало кто представляет себе сейчас его реальное содержание...» Приведем лишь одну историю, показывающую истинную картину тогдашнего освоения Арктики, – историю знаменитого «Челюскина».

В 1932 г. ледокольный пароход «А.Сибиряков» впервые прошел Северный морской путь за одну навигацию, доказав тем самым, что это в принципе возможно. Северный морской путь имел огромное экономическое значение. Сталиным была поставлена задача немедленного его освоения для регулярных плаваний. Однако подходящего для этого ледокольного флота под рукой не оказалось. Зато оказался новенький, только что построенный на верфях Дании «Челюскин».

В газетах писали: «новый ледокол «Челюскин», «ледокольный пароход «Челюскин» готовится к выходу в полярный рейс». Словосочетание «ледокол «Челюскин» прочно внедрилось в сознание народа. Однако ледоколом «Челюскин» никогда не был. А проход Севморпути чрезвычайно тяжело дался даже действительно ледокольному пароходу «А.Сибирякову» – свой поход он заканчивал под парусом, так как лопасти винта были сломаны. «Челюскин» же – обычный пароход, совсем не приспособленный для арктических плаваний. Это было очевидно всем специалистам и даже зафиксировано документально. В акте приемки судна отмечено: «Совершенно не пригоден для ледового плавания».

Это прекрасно понимал и начальник экспедиции О.Ю. Шмидт. Это, возможно, лучше всех, понимал самый известный и опытный полярный капитан В.И. Воронин, потомственный помор, всю жизнь водивший суда в северных морях. Почему они согласились идти на «Челюскине»? Остается только догадываться.

Известно, что Воронина долго уговаривали. Основной мотив уговоров был: если не вы, то этого вообще никто не сможет сделать. И он был вынужден стать у руля обреченного судна. Примечательно, что, несмотря на заведомо авантюрный характер всего мероприятия, на судне, помимо команды, было много пассажиров – экспедиция должна была доставить смену зимовщиков на остров Врангеля. Были среди них и женщины, и двухлетний ребенок. Второй ребенок родился уже на судне, в Карском море (в ознаменование этого девочку назвали Кариной).

В довершение всех бед 1934 г. оказался очень тяжелым по ледовым условиям. Будто сама природа воспротивилась такому волюнтаристскому решению проблем. С самого начала экспедиции у «Челюскина» были сложности – вылетали заклепки, появлялись трещины. В конце концов судно было затерто тяжелыми льдами, попало в струю обратного течения, и его неумолимо понесло обратно в Чукотское море.

Случилось это зимой, никто не мог прийти им на помощь, просто не было рядом судов, которые могли бы пробиться через тяжелые льды. После продолжительного дрейфа судно было раздавлено льдами. Только благодаря собранности и хорошей организации экипаж и пассажиры успели высадиться на лед. Они спаслись. Но что дальше? Шмидт и Воронин понимали: в лучшем случае их ждет отставка, скорее всего – расстрел. Как же, ведь они не выполнили правительственное задание!

Но Сталин умел превращать поражение в победу. Челюскинцев объявили героями, и страна приложила все усилия, чтобы их спасти. Спасение челюскинцев вылилось в отдельную героическую эпопею, потому что попасть к их дрейфующему лагерю, учитывая состояние авиации на тот момент и неизученность трассы, было почти невозможно. Самолеты туда пробивались больше месяца. А им надо было не только долететь, но и вывезти больше 100 человек, и это при том, что грузоподъемность самолетов была мизерная. Для облегчения самолетов с них снимали все оборудование. Пассажиров сажали даже в фанерные ящики, веревками привязанные под крыльями.

И, конечно, недаром звание Героя Советского Союза было учреждено после челюскинской эпопеи. Первыми в стране его получили семь летчиков, спасавших людей с льдины. Начальник экспедиции О.Ю. Шмидт и капитан В.И. Воронин Героями не стали. Но они получили гораздо большую награду – жизнь. Причем дважды – когда не погибли на «Челюскине» и когда не были расстреляны за провал экспедиции.

Люди

Работники музея знают еще много таких историй – трагических и прекрасных, романтических и позорных. И знают их не как историки, изучившие материал по книгам, а как непосредственные участники жизни сегодняшних Арктики и Антарктики.

Со дня основания музея и по день сегодняшний в нем работают люди, влюбленные в Север, люди, своими глазами видевшие, своими руками трогавшие то, о чем рассказывает музейная экспозиция. Большое участие в организации музея принимали выдающиеся ученые и исследователи Арктики: первый начальник Главного управления Северного морского пути О.Ю. Шмидт, первый директор Арктического института Р.Л. Самойлович, академик Ю.М. Шокальский, научные сотрудники Всесоюзного Арктического института В.Ю. Визе, Я.Я. Гаккель, А.Ф. Лактионов, Н.В. Пинегин и многие другие.

Нынешний директор достойно продолжает их дело. «Моя основная идея, – говорит он, – чтобы музей был не собранием застывших, пусть и ценных экспонатов, а был живым организмом, местом, интересным для людей всех возрастов. Например, мы устраиваем встречи ветеранов-полярников. Они, живя в одном городе, не встречались по 30–40 лет, а музей становится местом, где они могут друг друга найти. Одно из очень важных назначений музея – стать домом для людей, которые отдали делу Арктики всю жизнь, результаты чьих трудов находятся здесь. Я хочу, чтобы наши экспонаты были одушевленными, ведь за каждым из них стоит огромная история».

Музей Арктики и Антарктики – действительно настоящий дом. Дом в самом высоком и полном значении этого слова. Дом, где нет случайных вещей и случайных людей, где каждая вещь живет и дышит, а каждый человек знает и любит его. И, как в настоящем доме, в музее живет свой кот, Рыжик. Больше всего он любит спать в папанинской палатке, на спальниках, подбитых волчьим мехом...

«Трудно представить себе хотя бы одного человека, который, побывав в Арктике, не почувствовал бы болезненной любви и непреодолимого влечения к ее красотам. Но лишь немногие счастливцы могут отдаться своему влечению», – писал Р.Л. Самойлович в своей книге «Путь к полюсу». В музее работают именно такие счастливцы. И они делают все, чтобы поделиться своим счастьем с людьми.

Фотографии предоставлены Российским государственным музеем Арктики и Антарктики