Танцы на острие

Папа, мама и я – стареющая семья

– Обратите внимание на график. На нем изображены три кривые, отражающие различные тенденции выживаемости особей по мере взросления.

По вертикали отложено количество особей, по горизонтали – их возраст. Первая кривая свидетельствует о высокой смертности особей на начальном этапе развития. Вторая – в преклонном возрасте. И третья – постепенный отсев на протяжении всей жизни. Стрелкой показано наше стремление всеми силами превратить кривую I в кривую II, снизив детскую смертность и продлив, насколько это возможно, продолжительность жизни среднестатистической особи.
– Брр! Вы говорите как-то слишком... Как будто речь идет о стаде коров.
Паше не нравятся мои слова.

– Пожалуйста, если вам нравится, можно говорить словами учебника. Между прочим, кривая I и вовсе демонстрирует процесс самоизреживания. Но не в этом дело. Понятное дело, нам важно, что если уж человек родился, так чтобы он прожил максимально долго, принося пользу обществу. К тому же, чем дольше он живет, тем меньше вероятность, что его родители увидят смерть своего ребенка (что может быть ужаснее для них!). Но, продлевая жизнь, мы неизбежно приближаемся к проблемам старости, до которых раньше просто не доживали. И кто его знает, вдруг за порогом 150-летнего возраста нас поджидают болезни, знай мы о которых, не захотели бы столько жить.

Старость – не диагноз, а состояние души. Так говорят молодые. А вообще-то проблему старости мы постараемся рассмотреть с другой стороны. Вспомните, что такое популяция молодая, зрелая и стареющая. Правильно, вспомнили. Если рождаемость падает, то количество пожилых особей относительно количества молодых повышается. Рассмотрим следующую схему. Скажите, сколько процентов населения приходится здесь на детей, родителей и бабушек с дедушками.

Не случайно раньше на свадьбах молодым говорили: «Один ребенок – нет ребенка, два ребенка – пол-ребенка, три ребенка – есть ребенок». Как видите, в такой популяции 43% в совокупности молодых и зрелых особей должны обеспечить достойную жизнь не только себе, но и большему количеству (57%) своих престарелых родителей. А поскольку старость ассоциируется с пенсией, болезнями, слабостью, зависимостью от других, то получается...

–...Что мы вынуждены содержать и кормить старых и немощных, не способных полноценно помогать обществу, вместо того чтобы направить эти силы и средства на совершенствование науки и техники? – Костя соображает быстро. Особенно что касается прав и обязанностей. И звучит здесь на самом деле мысль: «На фига мне проблемы стариков, если я готовлюсь к тому, чтобы всего себя отдать прогрессу?»

– А ведь это так. Правда, акцент следует сделать в другом месте. Уровень развития общества можно оценить по многим параметрам, в частности – по отношению к больным и старым. Ведь если мы с трудом зарабатываем каждый кусок хлеба, то именно тогда и встает вопрос, кому его отдать – маленькому ребенку, который вырастет и будет выращивать хлеб, зрелому здоровому человеку, который его добыл и принес, или же старику, который уже больше ничего не произведет, но много лет назад кормил всю семью. Но если технологии позволяют добывать всего в достатке и даже избытке, то почему бы эти избытки не распределить по нуждающимся?

– Страдает идея естественного отбора: кто не жизнеспособен, не может самостоятельно добывать пищу и защищать себя, тот должен уйти со сцены!

Да, Марина приняла идею Дарвина близко к сердцу. Даже слишком, так как та оттеснила от сердца все остальное.

– Можете считать как вам вздумается. Но что же делать? Ведь старики всегда пользовались уважением как носители житейской мудрости и опыта. И пренебрегать ими так же глупо, как ежедневно наступать на одни и те же грабли. «Если бы молодость знала, если бы старость могла!» Наши бабушки и дедушки могут быть консервативными, немодными, чрезмерно надоедливыми, но они хотят нам только добра, и благодаря им существуем мы с вами.

– А я бы их поселял в специальные дома, обеспечив все условия, но чтобы они жили отдельно и не докучали своими нравоучениями. И нам хорошо, и им.

Родион рационалист. Ему бы компьютером работать.

– Напомню, что есть еще и детские дома. Почему бы всех детей не воспитывать вместе, обеспечив всем необходимым? Они не будут докучать родителям своими криками. А родители смогут прогресс двигать. Одна маленькая деталь: каждый из здесь сидящих когда-нибудь будет бабушкой и дедушкой, живущим в своей квартире, в своем доме. И когда вам предложат переехать из него в пансион, где вам будет лучше... В общем, подумайте над этой этической проблемой.

А сейчас рассмотрим еще одну проблему, до боли «этически тупиковую». Из этой схемы мы исключили прабабушек и прадедушек. Почему?

– Так ведь не вечны же они! У меня, например, есть одна прабабушка. А у кого еще? Точно знаю, что у Миши. И все! – Света на редкость любопытная девочка. Она знает все про всех, в частности, состав семьи, включая прабабушек.

– Именно так. Но ведь человек гордится тем, что с каждым веком он отвоевывает у смерти еще год, два, три. Несколько столетий назад средний возраст мужчины не превышал сорока пяти – пятидесяти лет. А сейчас, как мы знаем, в некоторых странах он достиг семидесяти пяти – восьмидесяти лет. Хорошо ли это? Конечно же, скажут все. Но вот загвоздка: если ввести в эту схему наших прародителей, то доля нетрудоспособного населения станет 80% – бабушки и прабабушки, дедушки и прадедушки.

– Позвольте, но ведь можно продлить не просто старость, а еще и молодость, зрелость. Тогда и на пенсию станут уходить лет со ста, и бабушки перейдут в состав зрелых.

Молодец, Джаван, тебе бы в Госплан.

– Браво, похлопаем прекрасной мысли! И вправду же, еще алхимики стремились найти эликсир молодости, но отнюдь не зрелости и старости. Еще у греков пару тысяч лет назад существовал миф о юноше Титоне, которого полюбила Эос, похитила и дала вечную жизнь. Но забыла подарить молодость. Поэтому Титон продолжал стареть с каждым годом, пока не усох настолько, что превратился в цикаду. Аналогичная ситуация описана и у Джонатана Свифта в «Путешествии в Лапуту». (Прочитаете – узнаете.)

И все же проблема здесь в другом, там, где вы и не подозреваете. Если люди станут дольше жить, то рост населения будет идти в основном за счет долгоживущих, а не за счет вновь родившихся. Кто-то из современных ученых констатировал убийственную истину: «Продлевая жизнь старику, мы отнимаем ее у его внуков и правнуков». Чего греха таить, сейчас очень и очень многие внуки живут в квартирах, принадлежавших ранее их дедушкам и бабушкам. А если бы они не умерли? Пришлось бы искать новую квартиру. А в результате – неизменное расширение ареала с неизменным ужесточением конкуренции за территорию, ресурсы и так далее. Другой выход – ограничить рождаемость. И вообразите себе общество, которое не разрешает своим членам иметь детей только потому, что не позволяют ресурсы, уже использованные для поддержания нормальной жизни пожилой части общества. Вот тут мы и подобрались к очередной проблеме, которую еще в начальной школе ученики формулируют так – «чем больше народу, тем меньше кислороду». Увы, перенаселенность – это одно, а то, кем территория перенаселена, молодыми или старыми, – это другое.

– Зачем все усложнять? – Миша и впрямь считает, что не стоит так уж обременять жизнь всякими проблемами. Живи как живется – а дальше видно будет. – Не проще ли всего-навсего регулировать рождаемость, чтобы количество родившихся было равно количеству умерших и чтобы число особей в популяции было соизмеримо с материальной базой, с возможностями среды? И оставим в покое стариков-долгожителей.

– Понимаешь, Миша, скорее всего, оставить их в покое невозможно. Потому что чем дольше нормальная жизнь, тем больше должен быть и репродуктивный период. Но это приводит к возможности резкого роста численности населения, что, пожалуй, является не меньшей проблемой по сравнению с короткой жизнью современного человека. Парадокс, но коварная истина такова, что бессмертие предполагает бесплодие. Иначе – неизбежные проблемы перенаселенности даже в масштабах Вселенной. (Насколько я помню, Дункан Мак-Клауд из сериала «Горец» не имел детей, впрочем, как и все Бессмертные, показанные там.) Вероятно, высшая философия смерти и заключается в том, что она дает дорогу новому поколению со свежим и нестандартным мышлением, свободным от догм и устоявшихся мнений. Ведь некоторые извечные проблемы молодые с легкостью разрешают только потому, что просто не знают мнения старых об их принципиальной неразрешимости. А что до регуляции рождаемости, то и тут есть свои подводные камни. Регуляция численности тоже воспринимается многими по-разному. Использование контрацептивов – одно, половое воздержание – другое, аборты – третье, принудительная стерилизация – четвертое, разнарядка на детей – пятое. Напомню, что ни один из перечисленных способов борьбы с перенаселением не поддерживается однозначно и безоговорочно ни одной из мировых религий. «Плодитесь и размножайтесь»,– как сказано в Священном писании.

– Да что вы все религия да религия! – Воинствующий атеист Дима, чувствуется, давно мечтал высказаться. – Неужели мы даже в XXI в. будем хвататься за религию? Неужели научный подход не заменит ее?

– Давайте поговорим об этом в следующий раз. Это слишком сложный вопрос.

Я просто не могу сказать ни «да», ни «нет». Это выше моих возможностей на сегодняшний момент. Эх, а ведь я занимаюсь черт знает чем, любой методист-биолог сразу же возмутится: какое право я имею уходить от выполнения школьной программы, тратить драгоценное время урока на какие-то абстрактные и крамольные рассуждения! И не лучше ли было бы за это время дать еще больше знаний по строению хлоропластов, характеристике популяции, тонкостям процессов фотосинтеза и дыхания. Но я считаю, что именно эти этические рассуждения позволяют понять (а если не понять, то хотя бы заставить задуматься) главное: кто мы, люди? Чем же мы отличаемся от животных? И так ли это хорошо (плохо) – отличаться от них? Если я не поставлю эти этические проблемы сейчас, то, возможно, потом уже будет поздно. А вдруг – уже поздно? Есть данные, что якобы чувства жалости, сострадания и соболезнования можно воспитывать лишь до 14 лет, потом уже поздно. Возможно, есть возрастные ограничения и на такие вот этические проблемы. Но этично ли ставить детей в тупик вопросом, на который я сам не знаю однозначного ответа? Думаю, да, потому что здесь не всегда могут быть однозначные ответы.

Продолжение следует