Четвероногие гангстеры

В ту ночь, с 5 на 6 мая 1888 г., на одном из таможенных постов на севере Франции таможенные стражники ожидали перехода границы незваным гостем. Он появился на опушке леса, на бельгийской территории, внезапно и бесшумно, как привидение в предрассветном сумраке. Постояв немного и осмотревшись, потянул воздух своими широкими ноздрями. Не почуяв ничего подозрительного, ринулся к линии границы.

Едва он пересек ее, таможенник, на пикет которого он вышел, сразу же взял его на мушку. Нарушитель мог запросто почуять засаду и сбежать обратно в Бельгию, и потому надо было действовать быстро.

Звук выстрела громом раскатился по лесу, еще не стряхнувшему с себя ночной покой, и тотчас к эху выстрела прибавился жалобный вой. Стражник поспешил к раненому, но зная о его невероятной силе и злобном нраве, близко подойти не решился. Остановившись шагах в десяти от катавшегося по земле тела, он снова поднял к плечу штуцер, прицелился и выстрелил, передернул затвор и снова выстрелил для верности.

Подбежали сидевшие на других пикетах сослуживцы, хлопали своего товарища по плечу и поздравляли с удачей. Начальник поста, лично возглавлявший ночную охоту, похвалил подчиненного за меткость и направился к убитому. Перед ним лежало тело огромной собаки. Мученический оскал пса обнажил два ряда великолепных зубов, с помощью которых он, попадись ему человек или зверь, порвал бы несчастного в клочья. Мощные лапы были сведены судорогой, шерсть выпачкана кровью и зеленью молодой травы.

Офицер внимательно осмотрел мертвого пса и, пошарив у него на брюхе, что-то нащупал. Несколько уверенных движений перочинным ножом – и к изумлению столпившихся стражников со спины мертвого пса стала сползать шкура! Через секунду начальник поста держал в руках некое подобие кожаного жилета с тесемками, которыми тот крепился под брюхом собаки. Сверху фальшивая шкура была покрыта мехом, подходящим по цвету под масть собаки. Спина собаки от самых плеч до задних ног была гладко выбрита.

Расстелив на земле пробитый пулями «жилет», офицер осторожно подпорол кожаную подкладку, и все увидели под ней нашитые по всей поверхности «шкуры» карманчики, что-то вроде патронташа. В каждый карманчик был вложен футляр с отличной сигарой. Пес нес на себе через границу более трехсот дорогих сигар.

Продажа такого товара во Франции принесла бы его хозяину изрядный доход. Но в ту ночь псу не повезло: ветер дул со стороны Бельгии, из-за спины, и он просто не почуял засаду. Однако такие победы на долю пограничной и таможенной стражи выпадали не часто.

Французские контрабандисты для проноса товаров через границу с Бельгией использовали огромных меделянских собак. Мощь животного была поразительна: среди них не редки были особи, которые от ушей до хвоста имели более метра, ростом выше семидесяти сантиметров и весили свыше 100 кг. Как и всякая охотничья собака, меделян имел великолепное чутье и очень тонкий слух. Подкрасться к нему или заманить в ловушку было чрезвычайно трудно: собака давно жила рядом с человеком и отлично знала все «людские повадки». Но даже если бы его и удалось захватить, то как отнять контрабандный груз? Ведь предки этого «нарушителя границы» в одиночку заламывали медведя!

Эта порода собак во всех справочниках характеризуется как одна из самых крупных: большеголовая, тупорылая, гладкошерстная. По описанию, составленному в 1914 г. видным русским кинологом В.Приклонским, у нее «голова огромная, с сильно развитым черепом при широком лбе и слонообразном затылке; перелом лба заметен, но не так сильно выражен, как бывает у сенбернара; морщины на лбу и на щеках, в особенности при опускании головы. Морда широкая, короткая, тупая и глубокая, с сильно отвислыми губами (брылями). Правильный прикус у собак клещеобразный (на передних резцах зуб должен попадать на зуб). Нос очень широкий, с хорошо развитыми ноздрями. Глаза темные, у светлоокрашенных собак светло-желтые, «на кровях», с нависшими бровями; выражение злобное и страшное. Уши средней величины, плотно прилегающие к голове, не слишком высоко поставленные. Шея довольно короткая, очень мускулистая и очень объемистая, с сильным затылком и очень сильно развитым висячим подгрудком. Плечи округленные, очень широкие и мускулистые, впрочем встречаются очень сильные экземпляры с косыми, как у бульдогов, плечами. Грудь широкая и глубокая. Спина крепкая, с чрезвычайно сильным крестцом и широкой холкой. Ноги передние и задние широко поставлены, причем передние большей частью лучковатые; задние с сильными рычагами без прибылого («волчьего») пальца; лапы большие и сильные. Хвост очень сильный и длинный, низко посаженный, при возбужденном состоянии высоко не поднимается, а в спокойном состоянии всегда опущенный. Кость и все сложение собаки необычайно массивное. Шерсть короткая, густая, плотная, грубая, зимой с плотным подшерстком, на шее и хвосте несколько длиннее. Масть всех окрасов, спина чаще темная, хвост светлее, допускаются белые отметины по всему телу. Рост меделяна очень важен: он не должен быть слишком высок из-за массивности своего сложения, поэтому настоящий меделян приземист, коренаст».

Изначально меделянов из-за их размеров, огромной силы и отваги использовали для травильной охоты. О происхождении этой породы велись долгие споры. По одной из версий она была выведена на территории нынешней Албании и северо-западе Греции – в местах, славившихся своими охотничьими собаками. Согласно легенде их поднесли Александру Македонскому для травли львов и слонов. По другой же версии меделянская порода сложилась стихийно, из-за произвольного скрещивания собак на псарнях в Северной Италии. Само название «меделянские», по-иному «медиоланские», указывает на место их появления – это окрестности Милана, в древности именовавшегося Медиоланом.

Преступники нашли себе идеальных сообщников. Собака отлично дрессировалась и проявляла редкую сообразительность. Отпустив ее на сопредельной территории с грузом, можно было спокойно возвращаться домой, во Францию, и ждать в определенном месте – собака действовала сама сообразно обстановке на границе и всегда стремилась к месту встречи. Это был верный партнер: сильный, ловкий, выносливый, умный, преданный хозяину. Четвероногий контрабандист был транспортным средством, курьером и охранником одновременно. В случае провала, в отличие от двуногих, не мог выдать своих сообщников! И доходами делиться с ним было не нужно.

После нескольких попыток задержать собак, окончившихся для таможенных стражников весьма плачевно, был отдан приказ всем постам: заметив меделянскую собаку, без хозяина переходящую границу, немедленно открывать огонь на поражение, едва только пес-нарушитель окажется на французской территории. Но охотится в лесу на охотничью собаку было непросто.

Среди псов-контрабандистов меделянской породы были свои чемпионы и легендарные личности, известные по всей границе. Один такой четвероногий гангстер по кличке Проказник немало попортил крови стражникам!

Хозяин растил его преступником с щенячьего возраста. Человек был очень беден и вложил в породистого щенка свои последние гроши. Это была его последняя надежда. Бывало, он отнимал последний кусок у родных детей, отдавая его Проказнику, и со временем пес отблагодарил своего хозяина за такую заботу.

После нескольких пробных холостых пробегов через границу, крестьянин, заняв деньжонок, пошел с собакой в Бельгию, купил там кружев, привязал сверток к спине Проказника и отправил его домой. Дебют прошел успешно, вскоре последовал второй, а затем и третий вояж. Так и пошло ...

Проказник неутомимо курсировал между Францией и Бельгией, перенося в основном кружева да сигары. А когда у хозяина завелись деньжата, он занялся контрабандой драгоценностей, в основном «африканских камешков». Эти драгоценные камни добывались в африканских колониях Бельгии. Стоили они там дешево, но при ввозе во Францию облагались громадными пошлинами. За провоз их на спине своей собаки хозяин, конечно, пошлин не платил, а потому каждая партия бриллиантов, закупленных оптом «по бельгийской цене», приносила ему огромную прибыль.

Уже через несколько лет «плодотворного сотрудничества» хозяин Проказника приобрел в Париже очень неплохой дом.

Столь резкая перемена в жизни вчерашнего бедняка не ускользнула от внимания полиции, и за хозяином Проказника была установлена слежка, которая продолжалась и на бельгийской территории. Однако человеку инкриминировать ничего не могли: ведь главным действующим лицом была собака. Проказник был дьявольски хитер и легко отрывался от преследователей или заводил их в такую глушь, откуда сами они потом с трудом выбирались. Раз, казалось, псу уже и деваться было некуда. Но преследуемый Проказник увидал стадо овец, бросился к нему и, забившись в самую середину отары, укрылся от преследователей. Другой раз, прижатый к берегу реки, он не задумываясь бросился в воду и под выстрелами стражников переплыл на другой берег.

Вдоль всей границы за Проказником велась настоящая охота. Приметы собаки были разосланы по всем пограничным пунктам. Хозяин стал маскировать его, перекрашивая, и снова пускал «на маршруты». Так, меняя масть, Проказник продолжал делать то, к чему приучен был с детства. Крадясь вдоль границы, он всегда безошибочно чуял засады, находил лазейки и прорывался через них.

Но настал день, и Проказника выследили еще на подходе к границе. Подождали, когда он перешел рубеж, и потом, обложив по всем правилам охоты, гнали «на номера», в ловушку, на пути возможного прорыва, где притаились лучшие стрелки. Хитрый пес попытался оторваться от преследователей, прыгнув в реку, вдоль которой его гнали, но не успел далеко отплыть: несколько пуль попали в цель. Тяжело раненый, пес все же добрался до другого берега, выполз из воды, но на большее сил у него не осталось. Там его и нашли мертвым в фальшивой шкуре с контрабандным грузом кружев на сумму более 15 тысяч франков.

* * *

Знавали этих собак и на Руси. Это одна из самых древних охотничьих пород, попавшая к нам, видимо, с торговыми гостями или в качестве подношений русским князьям, большим любителям охотничьих забав. Предположительно именно предки меделянских собак, скрестившиеся в древности с русскими волкоподобными собаками, запечатлены на фресках лестниц Софийского собора в Киеве. Эти крупные сильные собаки составляли немалую часть состояния князей и старших дружинников.

Первое же документальное упоминание о меделянской собаке встречается в описаниях псовой охоты великого князя Василия Третьего, который был охотником страстным, можно даже сказать фанатичным. Он содержал великолепную псовую охоту, унаследованную от отца. Даже уже тяжело больной, едва сидя в седле, выехал князь со своей знаменитой сворой в поле, в окрестностях Волока Ламского, позабавиться в последний раз охотой. Через неделю он умер. А появления на русском престоле подобного ему любителя псовой травли ждать пришлось еще долго.

Охота, конечно, продолжала существовать, но внимания ей уделяли меньше, а при Иване Грозном эта благородная забава превратилась в род изуверства: меделянами травили неугодных государю людишек, что последнего весьма забавляло. Лишь при царе Федоре Иоанновиче царская охота возродилась. Псарня была пополнена чистокровными английскими породами. При описании состава псарни упомянуты и два меделянских кобеля Смерд и Дурак. Псов держали в царских зверинцах, один из которых размещался на Красной площади и благополучно существовал на протяжении трех царствований – Ивана Грозного, Федора Иоанновича и Бориса Годунова.

Что значила охота для русских государей, видно из такого примера. По случаю первой охоты в 1620 г. запросто отменили назначенный ранее прием шведского посла, что было чревато самыми неприятными последствиями. Однако, будучи не в силах отказать себе в удовольствии погонять с собаками зверя по лесам и полям, царь этой опасностью пренебрег.

Сохранился документ 1671 г., оставленный нам польскими вельможами, побывавшими в качестве послов при дворе русского царя Алексея Михайловича, тоже страстного охотника: «Месяца февраля в 14-й день по милости царского величества были сами на потешном дворе, нарочно к тому пристроенном на порядочном месте, у которого псарня на особом, гораздо забором укрепленном дворе, разные, на разных зверей построены затворы».

В этом зверинце для гостей была устроена потеха: сначала борьба людей с медведями, а потом на медведей выпустили двух псов меделянских. Эта забава – схватка крупных зверей с собаками – была любимым развлечением и знати, и простолюдинов. Императрица Анна Иоанновна любила полюбоваться из окошка Зимнего дворца на травлю медведей и волков. Для обеспечения матушки забавой Сенат разослал указы в Москву, Новгород и Псков, требуя «купить там зимою 15 медведей и 20 меделянских собак и прислать их в Петербург, ко псовой Ея Величества охоте».

А вот любопытнейшее свидетельство популярности этой забавы, существовавшей в Москве в XIX в. Афишка, приложенная к 18-му номеру «Московских ведомостей» за 1830 г., сообщала: «В амфитеатре, что за Тверской заставою, сего марта 2-го дня, в воскресенье, будет второй раз большая травля всех находящихся в оном амфитеатре зверей, как собственными, так и приводными, господ охотников лучшими меделянскими собаками и английскими мордашками, коих находится значительное количество; г-да охотники будут травить вышеозначенных зверей на залог. По требованию почтеннейшей публики, во второй раз будет пущена азиятская лошадь на пять свирепых медведей, которая по хозяйскому приказанию станет поражать оных ногами и грызть зубами. Содержатель употребил все свое старание для приучки сей лошади, чего никогда здесь не бывало. Так как в прошлое воскресенье, за большой теснотой содержателю невозможно было распорядиться сей лошадью, то ныне никто из господ посетителей в круг впущен не будет.

Продолжение травли следующее: 1) будет травиться средний медведь меделянскими собаками; 2) будет травиться рослый медведь лучшими меделянскими собаками поодиночке; 3) будет травиться большой и злобный медведь охотничьими лучшими меделянскими собаками. Известные почтеннейшей публике своим ростом и свирепостью медведи Ахан и Барма будут драться меж собою. Большой и злобный медведь Лихая Макрида будет травиться напуском до четырех меделянских собак; медведь Барма будет травиться лучшими меделянскими собаками на знатный залог между господами охотниками; медведь Ахан будет травиться поодиночке содержательскими собаками: Азартным и Кирпичом, привезенными с Макарьевской ярмарки. Содержатель постарается доставить почтеннейшей публике всевозможное удовольствие. Начало травли в три часа. Цена местам: ложа для четырех персон 10 рублей ассигнациями, 1-е место – 50 коп., 2-е место – 30 коп., 3-е место – 20 коп. серебром». Забава, как мы видим, приносила изрядный доход.

На таких ристалищах случалось всякое. Однажды в «звериной травле», располагавшейся возле Рогожской заставы, разъяренный бык вырвался из загона, угрожая публике. Чтобы выправить ситуацию, на него спустили старого, громадного меделяна по кличке Лебедь. Пес, тяжело ступая, догнал быка и ударил его грудью в зад. Бык от удара уткнулся головой в снег – упал на колени и не смог подняться, потому что у него на загривке уже сидел Лебедь! Быку накинули веревки на рога и увели.

Забава эта давно умерла. Содержание псарен после отмены крепостного права и постепенного разорения старого барства многим стала не по карману. Новые «хозяева жизни», может, и продолжили бы эту традицию, но в 1866 и 1868 гг. звериные травли сначала были ограничены, а потом и вовсе запрещены в Москве указами тогдашнего генерал-губернатора.

***

Но вернемся во Францию, где приключения четвероногих преступников имели свое продолжение.

Едва минул год после окончания преступной карьеры Проказника, как вдруг в газете «Фигаро» появилось сообщение о том, что несколько шикарных парижских магазинов подверглись нападениям здоровенного пса, породы «водолаз», которого, видимо, специально натаскали для подобного рода занятий. Пес неожиданно врывался в магазин, пугая всех злобным лаем: дамы, визжа, падали в обморок, мужчины подхватывали дам и прыгали на прилавки – словом, поднималась невероятная кутерьма. Пользуясь суматохой, пес хватал с прилавка подвернувшийся товар и с зажатой в пасти вещью убегал.

Сначала на это смотрели как на некий курьез, но когда число подобных визитов, более смахивающих на налеты, перевалило за десяток, в полиции поняли, что песик только исполняет волю своего не в меру предприимчивого хозяина. Вокруг шикарных магазинов расставили посты наблюдения и вскоре нагрянувший с очередным визитом водолаз угодил в ловушку. Полицейский инспектор, следивший за магазином, засек этого пса еще на подходе и, когда тот, рыча и лая, ворвался в магазин, просто закрыл за ним входную дверь. Пока пес на нее бросался, через черный ход приказчики и посетители из магазина вышли. После этого водолаз был пойман специально приглашенным ловцом бездомных собак.

По словам автора заметки, долго не знали, что делать с пойманным псом: хозяин его не являлся. Не судить же собаку по человеческим законам. Тогда полицейский комиссар, на территории которого задержали собаку-вора, приказал своею властью казнить безымянного водолаза. И тут началось! В адрес президента Французской Республики Сиди-Карно пришло письмо от русской подданной, некоей мадам Европеус, в котором она умоляла помиловать собаку, которую использовали как орудие для совершения преступления. Мадам взывала к гуманности и выражала удивление, как в такой высококультурной стране, как Франция, служащей для многих стран примером для подражания, могут существовать такие варварские порядки. Русская дама соглашалась покрыть убытки претерпевших от действий водолаза магазинщиков и в счет этого приложила к письму первоначальный взнос в сто франков. Кроме того, она просила освободить водолаза и передать его в распоряжение ее сестры, давно вышедшей замуж за француза и проживающей постоянно в Париже. Обе дамы брали на себя обязательства по уходу и присмотру за собакой.

Президент ответил мадам Европеус личным письмом! Он возвращал ее деньги и писал, что горько сожалеет, но помиловать животное не в силах, так как водолаза к тому времени уже казнили. «Но, если вас это хоть сколько-нибудь утешит, мадам, – писал галантный французский президент, – я беру на себя торжественное обязательство впредь не допускать казней животных во Франции, пока это будут позволять делегированные мне полномочия президента Республики».

Свое слово Сиди-Карно сдержал: в его правление да и позже, во Франции больше ни одно животное ни за какие преступления казнено не было. Людей же еще почти сто лет исправно продолжали лишать жизни по приговорам судов, пока в 1981 г. президент Миттеран не отменил эту меру наказания как негуманную и недостойную цивилизованной страны.