Метод экстракорпорального оплодотворения

... И тут в его бытие ворвалось нечто невообразимое. Он вдруг осознал, что имеет границы. Что существует находящееся внутри него и за его пределами, а сам он заключен в некие рамки, за которые не в силах выйти. Это было непостижимо, но это было реальностью, тем новым законом, по которому ему предстояло существовать. А когда он ощутил, что кроме границ имеет еще и форму, это оказалось новой неожиданностью.
Он пришел в себя и увидел главное — превращения происходили не с ним и понял, что видит сон - один из тех, что снились ему всегда.
... Сон продолжал сниться, и в нем появлялось все больше деталей.
Он заметил, что висит в теплом океане, заполняя почти весь его объем. Иногда от скуки и неосознанного желания изменить миропорядок, он начинал глотать его соленую воду, за этот богоборческий акт приходилось расплачиваться приступом мучительной икоты...
Иногда его заливало тусклое красноватое мерцание, и ему становилось страшно, потому что источник света и причина зрения находились за пределами всего, что он успел более или менее изучить в своих снах, там начиналось неизвестное, что-то такое, чему еще только предстояло развиться. Пока его зрение было латентным, и судить об этом чувстве он мог только по еле угадываемым узорам вен на своих недавно появившихся веках.
Но главным источником сведений о мире, который постепенно создавало вокруг него время, овевающее его кокон, был никогда не стихающий шум. Часто бывало так, что резкий звон вдруг вырывал его из безмятежного бодрствования, где не было ни времени, ни пространства, ни прочей атрибутики его видений, и он обнаруживал, что опять вывалился из реальности в знакомое красноватое пространство сна, мокрое и тесное, чавкающее и стучащее сотнями разных звуков.
Справа и сверху раздавались никогда не стихающие удары огромного метронома, чуть ниже что-то с шорохом вздувалось и опадало, а совсем рядом время от времени начинал бурлить невидимый водопад — но этот шум звучал в его сне постоянно, и он давно не обращал на него внимания. Интерес у него вызывали другие звуки, которые складывались в длинные красивые последовательности, иногда сопровождаемые глухим бубнением голосов.
Все это вместе — звуки, свет, претерпеваемые им толчки и собранный им опыт - привело, конечно, к тому, что у него сложилась безмолвная, но довольно ясная картина мироздания, которую в слова можно было облечь примерно так: он парил в центре мира, созданного его привычкой видеть сны, и этот мир имел свое устройство, а за близкой границей порядка и определенности царил хаос, откуда приходили свет и звуки. Сила, необходимая для существования мира — и того кокона, где властвовал он, и окружающего хаоса — исходила из центра его живота через толстый мягкий канат, уплывавший куда-то ему под ноги.
Когда он понял, что может шевелить частями своего тела, он расценил это как свидетельство надвигающегося избавления от сновидений. Иногда он чувствовал мягкие удары и отвечал на них, тогда до него долетали рокочущие раскаты смеха, и какая-то сила снаружи поглаживала его кокон. В ее действиях была явная закономерность: стоило ему пнуть ногой упругую и теплую перегородку, отделявшую его от хаоса, и оттуда приходило эхо — мягкое нажатие, сопровождаемое густыми воркующими звуками, от которых слегка содрогался весь мир.
Ощущения сна не вызывали у него никакого неудовольствия, но однажды к ним добавилось новое. По всему его кокону несколько раз прошла волна сжатия, и он ощутил испуг — такого раньше не бывало. Вскоре все кончилось, и он проснулся, снова оказавшись у себя дома, там, где не было ничего, кроме него самого и его неопределимого блаженства. Но что-то тревожило его покой, что-то вытягивало его наружу, в сон, и когда он вывалился туда, первым, что он почувствовал, был ужас.
До этого он никогда не испытывал боли и не знал, что это такое. А сейчас он столкнулся с ней и понял, что эта сила способна сколь угодно долго удерживать его во сне и не пускать назад в реальность. Это качество боли было самым пугающим, кроме того, она была крайне неприятна сама по себе. Боль исходила отовсюду, а ее причиной было растущее усилие, с которым на него давили мягкие стены его дома. Раньше ему казалось, что он будет бесконечно расширяться, пока не займет собой все существующее пространство, а теперь оказалось, что мир вокруг решил сдавить его в точку, вернуть все к тому моменту, когда сон, еще безвредный и непонятный, только начинался.
Но он уже не мог исчезнуть. Он был просто не в состоянии поддаться сдавившей его силе — он мог только страдать и ждать, когда страдание кончится. Страшные спазмы сминали и скручивали его, он уже решил, что вечность отныне и будет такой, когда рядом с той областью его тела, которой он слышал звуки и ощущал слабое красноватое мерцание, вдруг появился просвет, и он почувствовал, как вся вселенная с безжалостной силой выталкивает его в место, которого раньше не было.
Он никак не мог помешать или помочь происходящему, он просто чувствовал, что движется по какой-то мягкой упругой трубе, и, когда он изо всех сил захотел, чтобы это как можно быстрее кончилось, что-то пришло ему на помощь снаружи.
Страдание кончилось. Он чувствовал, что висит в пустоте и ничто больше не касается его рук и ног, что-то осторожно подняло его в воздух, и он увидел вокруг себя ослепительные разноцветные пятна. Было очень холодно, открыв рот, он впустил в себя холодную пустоту, и сразу же в его уши ворвался резкий и тонкий звук, прошло довольно много времени, прежде чем он с изумлением понял, что издает его сам.
Вскоре он мирно лежал на какой-то твердой поверхности, защищенный от холода несколькими слоями тонких покровов. Время от времени он впускал в себя пустоту и любовался сверкающими красками своего нового мира. Недавно пережитый страх успел исчезнуть без следа, и он почти ничего не боялся...

Виктор ПЕЛЕВИН. Иван КУБЛАХАНОВ

Размножение является неотъемлемым атрибутом всех форм жизни, по крайне мере тех, что известны ученым на нашей планете. Необходимость создавать свои копии возникла еще на заре зарождения жизни. Вернее было бы, впрочем, сказать так: появившаяся у самых примитивных молекулярных комплексов РНК и белков способность создавать свои копии легла в основу их конкурентоспособности по сравнению с теми комплексами, которые таким свойством не обладали.

Как известно, все способы размножения живых организмов можно разбить на две большие категории. При вегетативном размножении образуются точные генетические копии организмов. В процессе генеративного размножения происходит объединение части генетического материала особей, участвующих в размножении.

Человеку дано размножаться только генеративным путем (возможности клонирования рассматривать пока не будем) – единственным способом оставить потомство и передать тем самым часть своих генов следующим поколениям является половое размножение. Невозможность реализации этой программы часто воспринимается как трагедия.

Как существо, обладающее сознанием, человек может считать своими не только детей, биологическим родителем которых является, но и детей приемных, воспитанных. Однако врожденная генетическая программа размножения заставляет его думать и действовать так, чтобы в первую очередь обзавестись собственными потомками.

Препятствием на этом пути нередко является утрата фертильности, т.е. способности производить потомство. Трагедии, связанные с бесплодием, нереализованным страстным желанием человека продлить свой род, отражены во многих текстах, дошедших до нас из глубины веков. Бесплодие является серьезной проблемой и в наше время.

Во многих клиниках мира в борьбе с бесплодием эффективно применяют так называемый метод экстракорпорального (от лат. ехtrа – вне, сверх и corpus – тело) оплодотворения. Под экстракорпоральным оплодотворением понимается слияние сперматозоида с яйцеклеткой, которое происходит вне тела женщины, «в пробирке», или in vitro, как говорят биологи. Как же появился этот метод и в чем он состоит?

Вначале люди объясняли бесплодие божьей волей, одновременно считая, что в нем виновата только женщина. Господь «заключил чрево», «Бог отверз утробу ея» – такие выражения часто можно встретить в Библии. Это заблуждение насчет «виновности» только женщины существует и в современном обществе.

По современным данным приблизительно в 10% случаев бесплодного брака у супругов не удается найти никаких объективных причин для бесплодия. В официальной классификации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) такой тип бесплодия называется необъяснимым. Наука еще не все знает в этой области медицины. Достаточно упомянуть, например, об иммунологической несовместимости матери и отца, причины которой чисто генетические.

Еще знаменитый соратник Юлия Цезаря Лукреций в поэме «О природе вещей», написанной им в I в. до н.э., впервые связал бесплодие с мужчиной:

…И не по воле богов от иного посев плодотворный
Отнят, чтоб он никогда от любезных детей не услышал
Имя отца и навек в любви оставался бесплодным.
Многие думают так и, скорбя, обагряют обильной
Кровью они алтари и дарами святилища полнят,
Чтобы могли понести от обильного семени жены.
Тщетно, однако, богам и оракулам их докучают.
Ибо бесплодны они от того, что иль слишком густое
Семя у них, иль оно чрезмерно текуче и жидко.
Жидкое (так как прильнуть к надлежащему месту не может)
Тотчас стекает назад и уходит, плода не зачавши;
Семя же гуще, из них извергаясь сплоченным больше,
Чем надлежит, иль лететь не способно достаточно быстро,
Иль равномерно туда, куда нужно, проникнуть не может,
Или, проникнув, с трудом мешается с семенем женским.
Ибо зависит в любви от гармонии, видимо, много.
Этот скорее одну отягчает, а та от другого
Может скорей понести и беременной сделаться легче.
Многие жены, дотоль бесплодными были во многих
Браках, нашли, наконец, однако, мужей, от которых
Были способны зачать и потомством от них насладиться.
Также нередки и те, у кого плодовитые жены
Все ж не рожали детей, подходящих супруг находили
И свою старость детьми могли, наконец, обеспечить.

Объяснить причину бесплодия пытались многие светлые умы человечества. Знаменитый древнегреческий философ Аристотель в результате своих наблюдений пришел к выводу, что у мужчин к бесплодию ведет чрезмерное употребление вина. Его вывод и в наши дни в некоторых случаях звучит вполне оправданно. Великий врач, поэт и философ древнего Востока Ибн Сина (Авиценна) впервые связал бесплодие не только с патологией семени, но и с заболеваниями половых органов мужчины и женщины.

В середине XVII в. появились первые примитивные микроскопы, благодаря которым в науке произошла настоящая революция. В 1672 г. нидерландский анатом и физиолог Ренье де Грааф впервые увидел фолликулы млекопитающих в их яичниках. Он работал с забитыми коровами и свиньями. Чтобы извлеченные из них яичники было легче резать, он варил эти репродуктивные органы в кипятке. Так же, кстати, поступал и великий Леонардо да Винчи с глазными яблоками человеческих трупов, когда изучал анатомию органов зрения.

Повышенная температура вызывала денатурацию белков, в результате чего фолликулы становились белыми шариками – то же происходит при варке куриных яиц. Неудивительно, что де Грааф считал обнаруженные им фолликулы именно яйцами животных. Теперь-то мы знаем, что фолликул яичника – это своеобразная камера, стенки которой образованы особыми вспомогательными клетками. Внутри этой камеры и происходит созревание будущей яйцеклетки, которая гораздо меньше самого фолликула.

Основываясь на своих наблюдениях и опытах, Грааф опубликовал работу «О женских органах, служащих делу размножения», в которой впервые описал структуру яичника. Впоследствии полость, в которой развивается яйцеклетка, была названа «граафовым пузырьком».

Следующий шаг на пути открытия тайн размножения сделал Антоний ван Левенгук. Дед и отец маленького Антония были пивоварами. Наверное, и он, когда подрос, тоже стал бы варить пиво, но мать послала его учиться в Амстердам. Правда, закончить учебу Антонию не довелось – отец к тому времени умер, да и зубрежка была не по сердцу, вот и пришлось начинать самостоятельную жизнь. Он служил кассиром, потом бухгалтером. На заработанные деньги купил в конце концов в родном городке Дельфте суконную лавку и стал торговать тканями. Дела у него пошли неплохо – ведь он покупал для продажи сукно только самого лучшего качества. А чтобы проверить добротность материи, рассматривал ткань через лупу.

Увеличительные стекла, которыми он пользовался, казались ему маломощными, и Антоний взялся за их изготовление сам. Это занятие настолько увлекло его, что он стал отдавать любимому делу все свободное время. Вскоре он научился изготавливать из расплавленных капелек стекла крошечные, но очень сильные линзы, которые увеличивали в 200 и более раз. Работать с ними было неудобно – линзочки приходилось вставлять между металлическими пластинами и подносить к самому глазу. Зато какой дивный неизведанный мир открылся его взору! В капле дождевой воды из старой бочки он увидел сотни без устали снующих крошечных живых существ. Это были одноклеточные организмы. Но Левенгук не знал этого и назвал их «зверушками» – «анималькулями» на латыни.

В 1677 г. Левенгук впервые исследовал человеческую сперму. В ней он обнаружил сперматозоиды. При этом он одним из первых решительно выступил против распространенного в то время учения о самопроизвольном зарождении живых организмов. Однако он ошибочно считал, что сперматозоид – это уже готовый зародыш, только очень маленький, который использует содержимое яйцеклетки как питательную среду для своего развития (идея так называемого преформизма).

В 1790 г. врач и исследователь Хантер впервые с целью преодоления бесплодия, связанного с болезнью мужчины, ввел его сперму его жене с помощью шприца. Так была совершено первое искусственное оплодотворение человека (инсеминация). В результате этой процедуры благополучно наступила беременность, завершившаяся рождением здорового ребенка.

Понадобилось еще около 140 лет, прежде чем Карл Бэр в 1827 г. в Санкт-Петербурге обнаружил яйцеклетки у млекопитающих и установил, что для начала новой жизни необходимо не только проникновение сперматозоида в яйцеклетку, но и слияние содержимого мужской и женской половых клеток. Бэр пытался ответить на простой, вроде бы, вопрос: с чего начинается развитие зародышей животных и человека? Где истоки процесса, который приводит к появлению на свет нового существа?

Многочисленные опыты и наблюдения убеждали его, что начальной точкой такого развития всегда является одна-единственная клетка женского организма! Обобщая свои наблюдения, Бэр провозгласил на латыни (как было принято) великий биологический закон: omne vivum ex ovo – каждый зародыш из яйца. При этом он имел в виду не яйцо, а именно яйцеклетку, просто на латыни для нее не было адекватного термина. Бэру повезло – его выдающиеся научные заслуги были признаны еще при его жизни. Российская академия наук выбила в его честь медаль с надписью: «Начавши с яйца, он показал человеку его самого».

Позже, в 1873 г. биолог Вейль впервые увидел под микроскопом, как сперматозоиды кролика проникают через оболочку яйцеклетки крольчихи. Спустя два года Э. ван Бенеден проследил, как в оплодотворенном яйце кролика соединяются ядра сперматозоида и яйцеклетки. Он же первым высказал совершенно правильное предположение о том, что первое ядро будущего эмбриона образуется из соединения ядер яйцеклетки и сперматозоида. Ван Бенеден впервые проследил развитие зародыша до 16-клеточной стадии и описал, происходящие в нем изменения клеток и их ядер. А еще спустя пять лет, в 1878 г. , знаменитый Александр Флеминг впервые высказал мысль о том, что в процессе оплодотворения важную роль играют хромосомы.

Первая попытка моделирования процессов оплодотворения у млекопитающих вне организма была предпринята Шенком в 1880 г., но закончилась неудачей. Через десять лет, в 1890 г., Вальтер Хип выделил оплодотворенные яйцеклетки из фаллопиевых труб самки кролика и перенес их в матку другой крольчихе. Так впервые был произведен перенос эмбрионов от одной самки млекопитающего к другой. В наши дни ветеринары до сих пор используют этот прием для разведения элитных пород скота.

Сама идея такого переноса была не нова. Медицинский директор Международного центра репродуктивной медицины профессор В.С. Корсак рассказывает, что сама возможность «транспорта» эмбриона от одной матери к другой была предсказана уже за несколько тысячелетий до этого события: «В одном из индийских храмов была обнаружена фреска, относящаяся к 599 г. до н.э. и хранящаяся теперь в Британском музее. Она представляет собой иллюстрацию к легенде о зачатии основателя джайнизма – Махавиры. На фреске изображены две полулежащие женщины. Одна из них – Девананда, жена священника, в чреве которой был зачат Махавира; другая – королева Трисала, которой он был пересажен. Легенда утверждает, что перенос эмбриона был осуществлен божеством с оленьей головой Харинегамешином. Плод был взят сквозь матку и пересажен в чрево другой женщины с величайшим искусством. Перенос плода был сделан из-за того, что основатель религии, святой человек, мог быть рожден только членом королевской семьи».

По сведениям В.С. Корсака в 1897 г. наш соотечественник В.С. Груздев опубликовал статью, посвященную исследованиям по оплодотворению извлеченных из фолликулов самки кролика яйцеклеток, которые он затем во взвеси со спермой переносил в яйцевод животного. Основываясь на своих наблюдениях, В.С. Груздев пришел к выводу, что полноценность оплодотворения связана со степенью зрелости яйцеклетки. В своей статье он сообщил также, что первые опыты по искусственной инсеминации в России были проведены Д.О. Оттом, чьим именем теперь в Санкт-Петербурге назван Институт акушерства и гинекологии.

Исследования продолжались, и в 1930 г. два биолога, Г.Пинкус и Дж.Яман, независимо друг от друга успешно осуществили оплодотворение яйцеклетки кролика в пробирке. Однако потомства у кроликов в результате этих опытов получено не было. Положительный результат был получен лишь четыре года спустя. После инкубации в питательной среде ооциты и сперматозоиды были перенесены в фаллопиевы трубы крольчихи – приемной матери. Так впервые была успешно применена технология, которая сегодня составляет основу таких программ вспомогательной репродукции, как суррогатное материнство и перенос гамет в фаллопиевы трубы.

В 1934 г. наша соотечественница О.В. Красовская сообщила об успешном оплодотворении яйцеклеток кролика in vitro. Однако из-за «железного занавеса», ограничивавшего свободный доступ к информации, об этом узнали лишь немногие советские ученые, а мировую известность получили публикации зарубежного исследователя М.Чанга, напечатанные значительно позже, в 1959 г.

В 1932 г. вышел в свет фантастический роман Олдоса Хаксли «Прекрасный новый мир», в котором был описан метод оплодотворения вне тела. В России такой экспериментальный прием позже получил название экстракорпорального оплодотворения (ЭКО). По мысли Хаксли человеческие эмбрионы проходили в пробирке все стадии своего развития.

Под влиянием этого романа Дж.Рок попытался оплодотворить человеческие яйцеклетки с целью лечения бесплодия. В течение Второй мировой войны из женских яичников Рок и Менкен получили около 800 яйцеклеток. Однако только в трех случаях исследователи наблюдали их дробление после оплодотворения in vitro. В 1944 г., после четырех лет напряженной работы, Рок опубликовал в журнале Science статью, в которой утверждал, что оплодотворение ооцитов человека в культуре невозможно.

Однако это утверждение не остановило других исследователей. В 1950-е гг. многие ученые стремились не только осуществить оплодотворение яйцеклетки in vitro, но и вырастить эмбрион в пробирке. Началось своеобразное соревнование ученых и лабораторий – все стремились быть первыми в этой области. У некоторых экспериментаторов не выдерживали нервы, из-за чего появились явные подтасовки и сознательные мистификации.

Так, в самом начале 1960-х гг. весь мир облетело известие, что итальянцам Даниеле Петруччи и Рафаэле Бернабео удалось не только оплодотворить яйцеклетку человека in vitro, но и обеспечить развитие эмбриона в лабораторных условиях! Телерадиостанция Би-Би-Си каждый день информировала всю планету, как идут дела в лаборатории итальянцев. Однако через 58 дней Петруччи объявил, что ему пришлось прервать свой эксперимент из-за протеста католической церкви. Как оказалось впоследствии, это была чистая мистификация. Даже сегодня удается поддерживать нормальное развитие эмбриона вне организма не более 5–6 дней. Больше о Петруччи никто ничего не слышал.

Настоящая же научная работа в это время велась в Кембридже эмбриологом Робертом Эдвардсом. В 1964 г. он начал изучать особенности созревания ооцитов человека в культуре, используя кусочки яичников. На протяжении двух лет Эдвардс выделял из них ооциты и культивировал их в течение 12 ч, однако созревания не происходило.

Как известно, созревающие в женских половых железах яйцеклетки приступают к редукционному делению, мейозу, еще в эмбрионе. По сравнению со сперматозоидами таких потенциальных клеток-прародительниц следующего поколения оказывается совсем немного – несколько десятков тысяч. Более того, из этих претенденток лишь несколько сотен превратятся позже в зрелые яйцеклетки яичника. Остальные по неизвестным причинам дегенерируют.

Вообще, в судьбе яйцеклеток много таинственного. Например, начавшееся на эмбриональной стадии их редукционное деление затем тормозится на годы и заканчивается фактически лишь в момент оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом! Зачем нужна такая долгая пауза, совершенно неясно. Вторая тайна созревающих яйцеклеток – их постепенное дозревание в фолликулах яичника. В процессе менструального цикла в яичнике обычно созревает лишь один фолликул, из которого примерно к 14 дню цикла выделяется готовая к оплодотворению яйцеклетка. Остальные фолликулы, находящиеся, по соседству, ожидают своей очереди. Как при этом определяется эта очередность? Иначе говоря, почему данный фолликул «решает» что именно ему пора готовить свою яйцеклетку к выходу в свет? Совершенно неясно!

Кое-какие феномены, связанные с созревающими яйцеклетками, впрочем, объяснить можно. Например, известно, что в процессе мейоза из одной материнской диплоидной клетки образуются четыре гаплоидных (мейоз проходит в результате двух последовательных делений). При образовании сперматозоидов эти клетки, т.е. зрелые спермии, получаются одинаковыми. При образовании яйцеклеток образуется одна большая клетка (именно она и способна к оплодотворению) и три крошечных клеточки. Их называют «полярными тельцами». Такой перекос понятен – яйцеклетка должна накопить как можно больше питательных веществ для дальнейшего развития, поэтому делить их поровну между несколькими клетками, образующимися в результате мейоза, просто невыгодно.

Для того чтобы яйцеклетка была готова к оплодотворению, она должна завершить второе деление мейоза. Этой решающей стадии, совершенно необходимой для всех дальнейших процессов, связанных с оплодотворением, Эдвардсу удалось добиться только после увеличения времени культивирования выделенных им из яичников яйцеклеток до 25 ч. Позже этот срок был в опытах увеличен даже до 37 ч. Таким образом, созревание женских яйцеклеток, искусственно выделенных из яичников, происходит в течение 36–37 ч. Это открытие и стало основой метода ЭКО.

С 1965 г. Эдвардс продолжил работы по оплодотворению ооцитов человека в госпитале Дж.Хопкинса в США. После введения сперматозоидов в среду в оплодотворенных in vitro яйцеклетках были видны два ядра (так называемые пронуклеусы). Одно из них было ядром яйцеклетки, другое – ядром оплодотворившего ее сперматозоида. Следующий этап технологии ЭКО был разработан после встречи в 1968 г. Эдвардса с гинекологом Патриком Стептоу. Они внедрили в практику эффективный способ выделения яйцеклетки из фолликула с помощью так называемой лапароскопии – осмотра брюшной полости с помощью оптической системы, введенной через маленькое отверстие в брюшной стенке. Патрик Стептоу был одним из лучших специалистов в мире по лапароскопии, и это принесло свои положительные результаты, поскольку Эдвардс к тому времени уже умел оплодотворять выделенные яйцеклетки и обеспечивать развитие эмбрионов вне организма женщины в течение 48 ч.

Эдвардс и Стептоу начали с переноса полученных ими эмбрионов в полость матки женщины, однако в течение двух лет дальнейшего развития беременности добиться им никак не удавалось. Проанализировав причины неудач, Эдвардс пришел к выводу, что они связаны с тонкостями гормональной подготовки женщины – реципиента эмбриона. В своей практике Эдвардс и Стептоу стали применять для такой стимуляции гормоны прогестерон и эстрадиол. В результате в 1975 г. была получена первая беременность, но она оказалась внематочной, а следующая беременность прервалась на раннем сроке…

Р.Эдвардс и П.Стептоу совершили поистине научный подвиг во имя человечества – 10 лет напряженной работы, которой сопутствовали бесконечные неудачи. Они совершили почти 600 преносов эмбрионов без всякого результата! Лапароскопий было сделано еще больше, поскольку далеко не каждая такая операция заканчивалась получением яйцеклеток, и далеко не всегда после соединения сперматозоидов с яйцеклеткой происходило их оплодотворение. Эти опыты проводились на фоне непрекращающейся критики со стороны их коллег и попыток вообще запретить проведение подобных исследований (как сегодня происходит с клонированном). Однако ученые и их пациенты не сдавались. Они прекратили общение с прессой.

О первой успешной беременности мир узнал только после того, как она завершилась рождением здорового ребенка: 28 июля 1978 г. родилась Луиза Браун, первый в мире «ребенок из пробирки». Второй такой ребенок родился в 1979 г., а в 2002 г. родился уже миллионный ребенок, зачатый вне организма матери!

Мы рассказали лишь малую часть из истории борьбы с бесплодием, показали цепь событий, касающихся в основном развития эмбриологии и использования ее достижений в лечебной практике. Следует сказать, что благодаря открытиям, сделанным еще в XIX в., сегодня мы много знаем о гормональной регуляции важнейших функций человека, в том числе процессов, связанных с его репродукцией. Открытие рентгеновских лучей положило начало прижизненной диагностике анатомических изменений внутренних органов, а внедрение в конце XX в. в практику безвредных ультразвуковых методов диагностики (УЗД) сделало возможным динамическое наблюдение за такими явлениями как развитие фолликула в яичнике, что значительно облегчило получение яйцеклетки для оплодотворения «в пробирке».