Ушастое сверхоружие

Восхищаясь физической силой очень крепкого человека, говорят: «Cилен, как слон». Хотя муравей, относительно сильнее слона: он поднимает груз в несколько раз больший, чем весит сам. Но муравья-то можно раздавить одним пальцем. Конечно, слон не муравей и может поднять много меньше веса своего собственного тела. Но, сколько весит тот муравей, и какой прок человеку от той малости?!

Слон же только хоботом способен «взять вес» больше 100 кг. А с грузом свыше 800 кг он может пройти по пересеченной болотистой местности, продираясь сквозь тропические заросли, 12-–15 миль без отдыха. При этом скорость его шага равна скорости шага лошади, а кажущиеся медлительность и неповоротливость – это лишь обманчивое впечатление неопытного наблюдателя: слон способен «ускориться на марше» и, начав «частить ногами», перейти на своеобразную иноходь, близкую по скорости к галопу кавалерийской лошади. Однако, в отличие от лошади, слон ставит ноги твердо и, стремительно проходя по самой неудобной местности, почти никогда не спотыкается, что с лошадьми случается нередко.

Слон и человек – давние знакомые, иногда враги, иногда добрые друзья, часто партнеры и союзники. В тех местах, где водятся стада слонов, попытки приручить их предпринимались уже в древности. Так же как и с остальными домашними животными, на первых порах это, видимо, происходило случайно: диких слонов захватывали на охоте. Для дикого человека, вечно голодного и живущего только тем, что можно добыть в природе, в этом существе было много привлекательного. У многих африканцев слоновье мясо считается деликатесом и поныне.

Для диких племен слон был источником своеобразной «валюты». Слоновая кость и шкура были для торговцев самым желанным товаром, поступавшим от охотников. Бивни шли на выделку различных украшений и произведения художников, а шкура использовалась для производства защитных доспехов воинов. Обшитые металлическими бляхами панцири и щиты из слоновьей шкуры не пробивались стрелами, выдерживали прямые удары копий и мечей. Даже после появления пороха и изобретения огнестрельного оружия эти доспехи не сразу были отставлены: по свидетельству английских и итальянских военных, еще в 70-х гг. XIX в. абиссинские воины в бою защищались от пуль щитами из слоновьей кожи, и, что самое поразительное, щиты эти, изготовленные по технологиям, восходящим ко временам библейским, выдерживали попадания ружейных пуль, «выпущенных с довольно близкого расстояния из ружей с нарезным стволом».

В руки охотников за слонами, конечно же, попадались детеныши и раненые молодые слоны. Попав в плен, они неожиданно легко поддавались дрессировке. Оказалось, что слоны необычайно умны и сообразительны. Их удивительная способность привязываться к человеку, который к ним добр, приводила к тому, что между людьми и этими огромными животными часто завязывались «личные отношения». Для своего повелителя, которого можно было перешибить ударом хобота или раздавить ногой, как перезрелый банан, слоны соглашались работать, воевать. В последнем качестве они проявляли себя столь ярко, что были увековечены в названии одной из шахматных фигур, ранее имевшей двойное название: «офицер» и «слон».

Боевая удаль и задор воина достались одомашненным слонам в наследство от диких предков. Слоновьи племена ведут жестокую борьбу за выживание в природе. Они, одни из немногих, рискуют вступать в открытый конфликт с человеком, нисколько не смущаясь его техническим превосходством. На захват своих земель стада слонов отвечали набегами на сельскохозяйственные плантации. Войны между слонами и людьми шли иногда десятилетиями. Туземные правители народов Азии и Африки, подчинившихся колонизаторам, частенько просили прислать к ним белых охотников со специальными ружьями и другим снаряжением, чтобы те помогли справиться с этими набегами. Английская администрация в Индии раз в 3–4 года непременно снаряжала военные экспедиции против слонов в места, где их бесчинства угрожали жизни туземцев. Обычно в такой поход выступала пехота, подкрепленная полевой артиллерией: иначе было не справиться!

То, насколько непросто было воевать со слонами, иллюстрирует история слоновьих атак на английский укрепленный пост Фридриксбург в Африке, стоявший возле переправы на реке Фишривер. Задачей поста была охрана моста через реку, построенного королевскими саперами. По незнанию англичане поставили его как раз в том месте, где животные обычно выходили из леса к реке, и к тому же время сооружения совпало с брачным периодом у слонов. Необыкновенно агрессивные молодые самцы, обнаружив стоянку «двуногих карликов», решили ее немедленно атаковать. Внезапно выскочив из лесу, они растоптали лагерь колонизаторов, убили многих солдат, пытались разрушить все постройки, и в том числе мост, настил которого им удалось проломить в нескольких местах.

Однако мост через Фишривер считался стратегически важной переправой, а потому вскоре на то же место вновь пришел отряд солдат. Саперы починили мост, солдаты укрепили лагерь: вырыли окопы, построили из толстых кольев палисады. Такая защита была препятствием от посягательств людей, но не слонов. Их набеги на пост стали регулярными, и Фридриксбург оказался фактически в слоновьей осаде. Иногда во время набегов нескольких слонов удавалось убить. Но стадо животных, обитавших в этой местности, было огромно, и потери их не останавливали. Слоны топтали солдат прямо в окопах, выворачивали колья палисадов, врывались внутрь лагеря, топча и сокрушая все и вся, поднимая на бивни подвернувшихся военных. Стрелковое оружие оказалось в этой борьбе малоэффективным.

Тогда в короткий срок по периметру поста выкопали глубокие рвы, вокруг лагеря насыпали валы и расставили пушки. Слоны оказались не готовы к таким сюрпризам. Они опять пошли на приступ, но рвы преодолеть не смогли. Толпившееся перед рвами стадо артиллерия обстреляла картечью. После нескольких атак, потеряв свыше 40 особей, слоны отступили. Прибывшая на пост команда охотников со специальным снаряжением начала преследовать стадо, вытесняя его из привычной местности.

Часто согнанные со своих исконных территорий несколько слоновьих стад, сойдясь в какой-то одной области, начинали там соперничество за территорию. Разъяренные схватками между собой, они начинали совершать массовые нападения на поселения, уничтожая всех людей, не успевших от них сбежать, и сея панику во всей округе. И снова против слонов высылались войска и артиллерия. Там, куда войска не могли добраться, туземцы воевали со слонами «химическим оружием»: отравляя мышьяком на полях посевы сахарного тростника и других лакомых для слонов растений.

На войне слонов поначалу использовали лишь как обозных животных. Но, разглядев их склонность к агрессии, направленной на чужаков, решили превратить их в живое оружие. Отобранных по определенным признакам молодых слонов обучали в специальных школах, где натаскивали на убийство так же, как солдат-новобранцев. Им отдавали на растерзание приговоренных к смертной казни. Такой обычай казни существовал у македонян для предателей, у римлян – для дезертиров, у некоторых восточных народов – для уголовных преступников. Правитель Египта Птолемей Филопатрский проводя «этническую чистку», приказал выпустить слонов на евреев, собранных по его приказанию на александрийском ипподроме.

Основной боевой задачей слонов было смять своей мощью противника на поле боя, ворвавшись в его ряды, сея смерть и панику. Надо сказать, что противостоять атаке слоновьего строя не мог никто. Даже знаменитые македонские фаланги с их длинными пиками и римские когорты, построенные в ощетинившиеся копьями каре, не могли выдержать удара этих гигантов, неудержимо идущих на них со скоростью галопирующей кавалерии. Кроме ног, давивших вражеских воинов, слон использовал еще и хобот. Выдергивая из кучи мельтешащих у его ног человечков то одного, то другого, он поднимал его над землей и резко отбрасывал в сторону или швырял оземь, ломая кости.

Вламываясь в ряды врага, слоны активно работали бивнями, ударом которых легко пропарывали лошадь. Потому-то появление на поле битвы слонов исключало применение противником кавалерии: лошади боялись слонов! Один их вид, трубные звуки, издаваемые этими животными, а главное их специфический запах, вызывали у лошадей панику: они начинали ржать, биться, сбрасывать всадников, совершенно не слушались команд и неслись прочь с поля боя.

Особую мощь такой атаке придавало то, что, определив противника, слон бьется до победы, и потому в битву они шли, чтобы победить или погибнуть, никогда не возвращаясь в лагерь, прежде чем противник либо побежит, либо будет истреблен.

У каждого боевого слона был свой вожатый, сидевший у него на шее. Его слон слушался беспрекословно. Всадник был вооружен металлическим жезлом длиной более 1 м. Один конец жезла был заострен, другой заканчивался шаром. Тупым концом этого жезла наездник бил слона по голове, подкрепляя свои словесные команды, а острым концом колол его в уши и шею, подбадривая, если слон трусил или требовалось ускорить шаг.

На самых смирных, хорошо выдрессированных животных, надевали «башни» – корзины, обшитые кожей и металлом, по одной с каждого боку. В них помещались по 2–3 воина – лучников и метателей дротиков.

Хотя толстая шкура слона надежно защищала гигантов от стрел и копий врага, их облачали в наборные доспехи из металлических блях, предохраняя от обстрела метательных машин. Ими покрывали уязвимые места на голове слона, куда знающие охотники обычно и целят. Слоновью сбрую украшали бубенчиками, звон которых подбадривал животное на марше. Приметив, что на разные цвета их подопечные реагируют по-разному, слоновожатые облачали их в чепраки и попоны красного цвета – считалось, что этот цвет вселяет в гигантов боевой задор. Уши, которые при атаке слон обычно растопыривал и даже изгибал к глазам, расписывали красно-бело-синими полосами. Кроме того, перед боем слонам давали допинг: поили перебродившим соком сахарного тростника, в который кидали рис и мирру для усиления брожения. Боевой кураж такого слона был неизмеримо выше, а наделать глупостей им не давали вожатые, которых они слушались даже в нетрезвом виде.

Природную боевую мощь слона усиливали различными приспособлениями: на бивни делали насадки из нескольких копий, торчавших в разные стороны – ими в толпе воинов противника слон, только поведя головой, сразу пронзал нескольких врагов. Некоторых слонов приучали по-особому действовать хоботом: к хоботу привязывали огромный меч, размахивая им слон просто опустошал стан врагов.

В греческих трактатах, посвященных военной тактике, имеется боевое расписание для слоновьего боевого строя. Одна боевая «слоноединица» называлась зоархия, две – терархия, четыре – илархия, восемь – эпитерархия. Элефантерархия составляла половину слоновьей фаланги, которая насчитывала 64 боевых слона. Над слоновьей фалангой и ее служителями был специальный военачальник – «элефантарх», с которым считались даже архистратеги.

В римском войске аналогичное воинское формирование, слоновий строй, насчитывавший восемь шеренг по восемь слонов, именовался magister elefhantorum. Но в Древнем Риме слонов использовали не только в военных и хозяйственных целях, там они впервые вышли на цирковую арену, покинуть которую им теперь, видимо, не суждено до скончания времен.

Для обучения слонов разным трюкам при гигантских римских зверинцах были созданы специальные школы, и дрессировщики добивались от своих питомцев удивительных успехов. Слоны исполняли трюк, повторить который, кажется, так и не удалось до сих пор: они ходили по толстым канатам, натянутым над землей через всю арену, и делали это столь уверенно, что находились смельчаки, рисковавшие усесться им на спину во время этого акробатического этюда.

Арена цирка в Риме чаще видела не забавные представления, а кровавые схватки гладиаторов. Эти битвы часто перемежались схватками диких зверей или смешанными боями между отрядами гладиаторов и зверями. Слоны регулярно участвовали в этих жестоких забавах: чаще всего их выпускали против тигров и буйволов. Такими травлями отмечал свою свадьбу император Галиобал, самый, пожалуй, растленный из всех римских императоров.

Другому римскому цезарю, императору Коммоду, больше нравилось сражение слонов с людьми. Он сам грезил славой героя арены и частенько примыкал к бившимся на арене гладиаторам. По преданию, во время битвы людей и слонов распаленный зрелищем Коммод в очередной раз не выдержал, схватил меч и, бросившись в самую гущу схватки, сумел сразить слона.

Слоны в Риме были и непременными участниками торжественных шествий. Обычно их впрягали в огромные колесницы, на которые воздвигали статуи и изображения богов, императоров и героев. Шествуя среди толпы, слоны тащили эти колесницы, придавая процессии еще более величественный и даже грандиозный вид. Такие выезды любили императоры Август, Каллигула, Клавдий, а неугомонный Галиобал любил лично управлять слоновьей упряжкой, и это было одно из его самых здоровых и невинных развлечений.

В завершение этого краткого экскурса в историю многовековых взаимоотношений человека со слонами, стоит упомянуть еще об одном. Начав наш разговор с того, что для человека слон является самым наглядным символом силы, непременно следует добавить «и надежности». Так будет вернее: «символ силы и надежности». Ведь некоторые религиозные доктрины видели в этих гигантах такой запас прочности, что символически помещали все мироздание на спины тройки слонов, взгромоздившихся на китов. Эта акробатическая пирамида космического цирка казалась древним философам вполне надежным постаментом для бытия.