Н.Ю.ФЕОКТИСТОВА

Всеволод Иванович Роборовский

 

О вы, щастливые науки!
Прилежны простирайте руки
И взор до самых дальних мест.
Пройдите землю и пучину,
И степи, и глубокий лес…
Везде исследуйте всечасно,
Что есть велико и прекрасно,
Чего еще не видел свет…

М.В. Ломоносов

 

 

Слова М.В. Ломоносова, поставленные эпиграфом к этой статье, напоминают нам о славных подвигах великих русских путешественников, исследователей труднодоступных и неведомых территорий. Русские путешественники проложили путь ученым к суровым морям Северного Ледовитого океана, исследовали почти непроходимые пустыни внутренней Азии, прошли леса Уссурийского края и достигли вершин Тянь-Шаня. В XIX в. русские исследователи вписали самые яркие страницы в историю географических открытий, обследовав обширные территории Центральной Азии, до тех пор остававшиеся практически неизведанными.

В 1856–1857 гг. член Русского Географического Общества П.П. Семенов впервые проник в горные области Тянь-Шаня, за что получил двойную фамилию – Семенов-Тян-Шанский. Начало научному изучению внутренних районов Азии было положено. Но это было только начало, и труднодоступные плоскогорья Тибета, необозримые пространства Гоби, могучие горные хребты Куэнь-Луня ожидали своих исследователей.

О Н.М. Пржевальском мы уже рассказывали (Биология, 32/2003).

Этот рассказ – о его ученике, Всеволоде Ивановиче Роборовском. В.И. Роборовский родился 26 апреля (9 мая) 1856 г. в дворянской семье, владевшей небольшим имением Тараки (Андреевское), которое находилось примерно на полпути между Вышним Волочком и Удомлей. Детские годы он провел в своем имении. Природа всегда притягивала маленького Всеволода, и он пронес эту любовь через всю жизнь.

Юношеские годы Всеволод Иванович провел в Петербурге, где сначала окончил гимназию, а затем Гельсингфорсское юнкерское училище. В те годы в Петербурге только и говорили о путешествиях Н.М. Пржевальского в Центральную Азию, и молодой Роборовский загорелся идеей принять участие в экспедиции, организованной великим исследователем.

Желания далеко не всегда воплощаются в жизнь, однако Всеволоду Ивановичу повезло: он встретил своего гимназического товарища Ф.Л. Эклона, который был спутником Пржевальского в Лобнорской экспедиции. Эклон представил Роборовского Николаю Михайловичу. Во время первой встречи с известным путешественником 23-летний прапорщик пехотного полка Роборовский был настолько взволнован и смущен, что даже не смог заговорить о том, что волновало его больше всего, – о своем желании попасть в состав экспедиции Пржевальского. И только во время одной из следующих встреч он с трепетом в душе сказал Николаю Михайловичу о том, что счел бы для себя величайшим счастьем сопутствовать ему в экспедиции. Вместо ответа Пржевальский стал рассказывать о трудностях путешествий, рисуя их в нарочито мрачных тонах, присматриваясь к реакции молодого военного.

По прошествии нескольких месяцев, после многочисленных встреч и бесед, 22 декабря 1878 г. Пржевальский сказал Роборовскому: «Я с Вами хорошо познакомился, долго и различно испытывал Вас, желая узнать Ваш характер и убедиться, какое дело, какие именно занятия могут быть поручены Вам и, в конце концов, решил взять Вас с собою». Так Всеволод Иванович стал постоянным участником экспедиций Пржевальского в Центральную Азию.

Уже во второй своей экспедиции (в четвертой экспедиции Пржевальского) Роборовский стал ближайшим помощником своего учителя. Вторым помощником Пржевальского в этом путешествии был молодой вольноопределяющийся Петр Козлов, которому в тот момент было всего 20 лет. Козлов и Роборовский в этой экспедиции крепко подружились и пронесли эту дружбу через всю жизнь.

П.К. Козлов

После второй экспедиции Роборовский серьезно занялся научной подготовкой. Много времени он проводил в библиотеках и залах Зоологического музея, в Ботаническом саду, консультировался у ученых-специалистов – он хотел как можно лучше подготовиться к самостоятельным поездкам, обещанным Пржевальским в следующей экспедиции. К сожалению, эта экспедиция не состоялась из-за смерти Пржевальского.

Приобретенные знания пригодились Роборовскому в следующем его путешествии под началом М.В. Певцова, а затем и в экспедиции, организованной в 1893 г. им самим по поручению Императорского Русского Географического Общества. В малоисследованные области Центральной Азии в 1892 г. было решено снарядить две экспедиции, на что Государственное казначейство выделило 30 тыс. рублей. В состав одной экспедиции вошли Г.Н. Потанин, М.М. Березовский и В.А. Обручев. Руководство же второй экспедицией было поручено В.И. Роборовскому.

Районы работ экспедиции В.И. Роборовского и П.К. Козлова, 1893–1895 гг.
(Обозначения нанесены на современную карту.)
1 – Пржевальск (начало экспедиции), 2 – Люкчун, 3 – Хами, 4 – Дуньхуан, 5 – Урочище Яматын-Умру, верховья р. Шараголджин, 6 – Курлык, 7 – Хребет Амнэ-Мачин, верховья р. Хуанхэ, 8 – Конечная точка маршрута экспедиции

Экспедиция Всеволода Ивановича должна была направиться из Зайсана в Сычуань, там соединиться с Г.Н. Потаниным, и затем вернуться новым путем через Джунгарию осенью 1895 г. В план экспедиции входило: исследование Люкчюнской котловины, составление естественно-исторических коллекций, метеорологические наблюдения, сбор гербариев и фаунистических коллекций, этнографические наблюдения и пр.

Состав экспедиции и ее снаряжение формировались очень тщательно. Три месяца ушло у Всеволода Ивановича на сборы и только 1 (14) апреля он выехал из Петербурга в Москву, а оттуда в Пржевальск, в который прибыл 20 мая (4 июня). В состав экспедиции кроме самого Роборовского и его ближайшего помощника Петра Кузьмича Козлова входили второй помощник начальника экспедиции, а также переводчик с китайского, губернский секретарь Вениамин Федорович Ладыгин, восемь нижних чинов и двое вольнонаемных – всего (без проводника) 13 человек. 14 июня все участники экспедиции отправились на могилу Н.М. Пржевальского, а 15 (29) июня экспедиция тронулась в путь.

На пути к горам Тянь-Шаня им не раз преграждали путь бурные реки с ледяной водой. Во время перехода по Тянь-Шаню продолжительные дожди и низкие температуры заставляли страдать и людей и животных. Невзирая на это, экспедиция продвигалась вперед, собирая по пути коллекции и проводя постоянные наблюдения.

Восточной части плато Большого Юлдуса экспедиция достигла в конце июля. Эта местность еще не была изучена. Исследования, проведенные Роборовским, показали, что Большой Юлдус, богатый растительным и животным миром, является болотистым дном бывшего здесь когда-то большого озера.

Следующими были исследования Турфанской котловины, расположенной в 70–80 км от южных предгорий Тянь-Шаня. Юго-восточная часть котловины совершенно пустынная, а северная и западная орошаются реками, стекающими с предгорий Тянь-Шаня и довольно плодородны, покрыты разнообразной растительностью. Здесь, вблизи города Люкчуна, Роборовский организовал метеорологическую станцию, где в течение двух лет проводил наблюдения участник экспедиции старший урядник Николай Шестаков.

Из Люкчуна Роборовский решил двигаться к оазису Хами максимально прямым путем. В этом случае путь экспедиции должен был проходить через «Долину бесов» – глубокую и обширную котловину с такими ветрами, что они могли разметать караван по пустыни и привести его к гибели. Такое случилось здесь в начале XVIII в. с караваном, который вез серебро из Пекина в Туркестан. Посланные на его поиски отряды не нашли даже следов каравана, после чего взбешенный богдыхан повелел разрушить все устроенные по дороге станции, закидать камнями колодцы, а сама дорога была наказана бичеванием цепями и палками. Чиновникам, войскам и всем, идущим по казенным делам, было строго запрещено следовать этим путем.

В этих местах зимой и летом бушуют постоянные бури, которые зачастую меняют местность так, что на ней невозможно ориентироваться. Роборовский пересек «Долину бесов» в ноябре, а в декабре 1893 г. караван уже двигался по Хамийской пустыне. Здесь бушевали такие снежные бураны, что юрту для ночевки приходилось укреплять тяжелыми вьюками, чтобы ее не унесло ветром. Дрова, сложенные для костра, разлетались подобно стогу сена.

В пустыне путешественники встречали джейранов, но охотиться на этих осторожных животных им не удавалось, однако удалось подстрелить дикого верблюда. Температура воздуха достигала –30–33 °С. Руки от холода распухали, но путешественники старались не обращать на это внимания. Гораздо больше их волновали хронометры, которые, спасая от мороза, надо было обкладывать грелками с кипятком или помещать над ямой с горячей золой.

В январе 1874 г. путешественники прибыли в оазис Сачьжоу. Здесь Роборовским была организована временная метеорологическая станция, от которой совершались постоянные выезды в окрестности для наблюдений.

Описанию оазиса Сачьжоу, в котором экспедиция провела почти 4 месяца, Роборовский уделял много внимания. На богатой лёссовой земле жители выращивали пшеницу и другие злаки, в огородах росли арбузы, дыни, огурцы, редька и бобы, в садах – яблоки, груши, персики виноград, жожоба и шелковица (последней немного). Жители в основном жили на небольших фермах, расположенных около арыков.

Был в Сачьжоу и город – Дунь Хуан, расположенный на правом берегу р. Данхэ (в верховьях эта река носит название Шараголджин). Во времена экспедиции Роборовского город был столь грязен, что путешественники старались по нему без особой нужды не ходить. Все дохлые животные и нечистоты оставались гнить прямо на улицах, и никто их не убирал. Сами китайцы, как отмечал Всеволод Иванович, к отвратительным запахам были абсолютно нечувствительны и могли есть пищу, сидя в непосредственной близости от дохлой собаки. Уборка города производилась всего один раз в год, при этом люди в городе болели относительно немного, что весьма удивило путешественников.

В оазисе Сачьжоу экспедиция встретила весну, которая в этой стране с резко континентальным климатом вступала в свои права крайне медленно. С грустью Всеволод Иванович наблюдал за тем, как погибали от внезапного мороза почки, облетали успевшие уже раскрыться первые цветы и сильнейший ветер разорял птичьи гнезда, выбрасывая на землю маленьких голых птенцов. Но весна, в конце концов, все-таки наступила, и в мае экспедиция двинулась из Сачьжоу к горам Тянь-Шаня. Путешественникам наскучило однообразие жизни в Сачьжоу, они стремились в горы, где их ждали новые открытия.

Сачьжоу

Через пять дней, пройдя около 90 км, путешественники устроили бивуак вблизи прекрасного многоводного ключа, который еще Н.М. Пржевальский назвал «Благодатным». Его экспедиция останавливалась в этих местах в 1879 г.

Еще до выезда из Сачьжоу Роборовский тщательно продумал план обследования неизвестных районов Тянь-Шаня. Он решил через каждую сотню километров устраивать в хороших кормных местах стоянку на 20–30 дней. Эти стоянки должны были служить исходным пунктом для географических разведок, которые производили одновременно в разные стороны Роборовский и Козлов. Отличной магистральной линией для исследований служила река Шараголджин.

Карта, составленная В.И. Роборовским

На главном бивуаке экспедиции, как правило, оставался В.О. Ладыгин, который помимо ботанических сборов и пополнения энтомологических коллекций постоянно вел метеорологический дневник. Препаратор Курлович собирал птиц. В долине Шараголджина было три крупные стоянки: на ключе «Благодатный», на ключе Улан-Булак и в урочище Яматын-Умру. Четвертая, и последняя стоянка в Тянь-Шане находилась у северного подножья Южнокукунорских гор, у истоков реки Ара-Гол.

Продолжение следует