В.А. ЗУБАКИН,
Институт проблем экологии и эволюции
им. А.Н. Северцова РАН

Орнитофауна Московской области:
прошлое, настоящее и будущее

За двухсотлетнюю историю изучения птиц в Московской области их здесь было отмечено 298 видов, а если добавить еще и четыре акклиматизированных вида – огаря, фазана, малую горлицу и майну – 302 вида. Из них 207 видов (с акклиматизированными – 211) отмечались на гнездовании. Остальные (91 вид) – это либо пролетные (белолобый гусь, гуменник, пуночка, лапландский подорожник, северные кулики – золотистая ржанка, тулес, кулик-воробей, чернозобик и др.), либо зимующие (полярная сова, щур, отчасти свиристель), либо залетные виды (розовый пеликан, дрофа, стрепет, ходулочник, черный жаворонок и др.).

Однако 207 гнездящихся «аборигенных» видов – это то, что зарегистрировано за всю историю изучения орнитофауны области. А как обстоит дело сейчас?

Существует расхожее мнение, что в связи с урбанизацией, огромной численностью населения и высокими темпами хозяйственного развития в ХХ в. в Московской области практически не осталось ничего ценного или интересного в фаунистическом отношении. Большинство жителей столицы и области считают, что многие виды птиц в Подмосковье исчезли и видовое разнообразие орнитофауны на территории нынешней Московской области 200 лет назад было несравненно выше, чем в настоящее время. Оказывается, это не так – дела обстоят далеко не так плохо, как могли бы быть...

Судите сами. Московская область вместе с Москвой (47 тыс. км²) составляет всего 0,3% площади Российской Федерации. Однако здесь сконцентрировано 10% производительных сил России и 11% российского населения. В 1996 г. численность населения Москвы и области составляла около 15,3 млн человек – около 325 человек на 1 км². В Нидерландах, например, плотность населения – 373 человека на 1 км², в Бельгии – 329, в Великобритании – 238, в Германии – 228, а во Франции – только 107 человек на 1 км². Таким образом, по плотности населения Московская область превосходит подавляющее большинство стран Западной Европы! А вот с дикой природой дело здесь обстоит гораздо лучше. В западно-европейских странах со сходной и даже меньшей плотностью населения давно уже о природных ландшафтах и биотопах говорить не приходится. Аналогичная ситуация и с птицами.

Одним из показателей угрожающего положения, в котором находится орнитофауна того или иного региона, может служить процент видов, занесенных в Красные книги или списки видов, находящихся под угрозой. Так, из примерно 10 000 видов птиц мировой фауны под угрозой находятся 1100 видов, т.е. 11%. В Красную книгу Российской Федерации занесено около 16% видов птиц России, в Красную книгу Московской области – около 30% гнездящихся здесь видов. А вот в список видов птиц Европы, находящихся под угрозой, включено 195 видов из 514 – почти 38%! Причем речь идет о всей Европе, а отнюдь не только о наиболее развитых странах с большой плотностью населения – там этот процент гораздо выше. Какова ситуация в наиболее урбанизированных регионах, хорошо иллюстрирует пример самого города Москвы: в Красную книгу столицы занесено почти 50% гнездящейся орнитофауны.

Почему же дикая природа в Подмосковье сохранилась гораздо лучше, чем в странах Западной Европы? Причин, объясняющих этот феномен, несколько.

Во-первых, способ хозяйствования, испокон веков существовавший на территории нынешней Московской области, не требовал коренной переделки и нивелирования ландшафта. При распространенном в древности подсечно-огневом земледелии, да и в более близкое к нам время, леса здесь никогда не вырубались полностью. Даже в период наиболее интенсивного использования подмосковных лесов в начале ХХ в. лесистость территории не опускалась ниже 24–26% (сейчас леса занимают около 42% площади области). Сукцессионные процессы вели к постепенному восстановлению коренных древесных пород на бывших вырубках, а разные стадии сукцессии создавали необходимое для многих лесных видов птиц разнообразие биотопов. Наряду с земледелием существовало и животноводство, а значит, помимо пашни сохранялись луга, используемые под пастбища и сенокосы.

Возможно, из всех природных биотопов Подмосковья в наибольшей степени пострадали торфяные болота, осушенные и выработанные в ХХ в., но и здесь ситуация оказалась обратимой – во многих местах на участках бывших торфоразработок началось вторичное заболачивание и многие из торфяных карьеров сейчас биотопически неотличимы от природных верховых и переходных болот.

Во-вторых, огромную роль в сохранении видового разнообразия орнитофауны сыграла неравномерность распределения населения. Эта неравномерность существовала всегда, но в наибольшей степени проявилась к концу ХХ в. В центре области, в самой Москве, проживает, по данным на 1996 г., 8,7 млн человек – больше половины от общей численности населения региона. В ближайших к Москве районах плотность населения доходит до 1500 человек на 1 км², но на окраинах области она снижается до немногих десятков человек на 1 км². В Лотошинском районе, например, плотность населения – 19 человек на 1 км².

Помимо невысокой численности населения окраинные районы области характеризуются менее развитой инфраструктурой, чем центральные и «срединные»: дороги здесь хуже, транспорт ходит реже, промышленность, как правило, развита в гораздо меньшей степени. В 1960-х гг., в период ликвидации так называемых неперспективных деревень, сельское население, ранее относительно равномерно распределенное по окраинным районам, тоже оказалось в большей степени сконцентрированным в относительно крупных населенных пунктах. В настоящее время 91% населения области живет в городах.

Окраинные районы Московской области стали естественными убежищами для дикой фауны. Многие из редких видов птиц Подмосковья – большой и малый подорлики, серый журавль, большой кроншнеп, белая лазоревка и др. – гнездятся именно на окраинах. Кстати, такая же ситуация и с крупными млекопитающими: например, медведь и рысь сохранились в области только в приграничных лесных районах.

Третья причина, по которой фауна птиц не находится в столь критическом состоянии, как можно было бы предположить, – то, что Московская область с запада, севера и востока окружена регионами, численность и плотность людского населения в которых, равно как и хозяйственная освоенность, на порядок меньше. Это дает возможность «подпитки» подмосковных популяций редких видов со стороны относительно благополучных популяций этих видов в соседних областях. Именно подобная «подпитка» позволила вновь загнездиться на территории Подмосковья орлану-белохвосту и скопе – видам, в свое время переставшим здесь гнездиться. Она же пока не дает окончательно исчезнуть из фауны Московской области белой куропатке и некоторым другим видам.

Сказанное, однако, не означает, что с дикими птицами в Подмосковье все обстоит благополучно. Несмотря на «буферное» воздействие перечисленных факторов, в фауне птиц Московской области, безусловно, происходили и продолжают происходить негативные изменения, выражающиеся в снижении численности и прекращении гнездования ряда видов. Уже со второй половины XIX в. здесь не отмечались на гнездовании ранее регулярно гнездившиеся черный аист, лебедь-кликун и ястребиная сова, а также нерегулярно гнездившийся гаршнеп. В первой половине ХХ в. в Московской области перестали гнездиться чернозобая гагара, змееяд, серый гусь, кукша и вертлявая камышевка. Со второй половины ХХ в. больше не гнездятся беркут и сапсан, ранее гнездившиеся регулярно, и балобан и степной лунь, гнездившиеся нерегулярно. Таким образом, за 150 лет из фауны гнездящихся птиц области «безвозвратно» (по крайней мере, на сегодняшний день) выпали 13 видов, продолжающих встречаться здесь теперь только как пролетные или залетные виды.

Это, однако, не привело к общему уменьшению числа гнездящихся в Подмосковье видов, поскольку к концу ХХ в. здесь появились на гнездовье 3 новых вида. Еще в XIX в. на территории нынешней Московской области впервые загнездились зеленая пеночка и овсянка-дубровник. В начале ХХ в. появилась и стала гнездиться желтоголовая трясогузка, к середине столетия заселившая всю область. В 1950–1970-х гг. загнездились еще 4 вида: кольчатая горлица, дроздовидная камышевка, горихвостка-чернушка и черноголовый чекан. Из этих видов наиболее обычной стала дроздовидная камышевка, ныне заселившая тростниковые заросли по всей области. Кольчатая горлица сейчас в небольшом количестве гнездится в населенных пунктах главным образом южной части области, а горихвостка-чернушка заселяет специфический биотоп – стройплощадки. Что же касается черноголового чекана, то эта птица осталась очень редким, нерегулярно гнездящимся видом Подмосковья.

Настоящий «взрыв» появления новых видов произошел в последние два десятилетия ХХ в. – в этот период загнездились сразу 6 видов: серебристая и черноголовая чайки, бородатая неясыть, средний пестрый дятел, соловьиный сверчок и тростниковая камышевка. Для пяти видов это было связано с несомненным расширением ареалов: у серебристой чайки и бородатой неясыти – в южном направлении, у среднего пестрого дятла, соловьиного сверчка и тростниковой камышевки – в восточном, северо-восточном или северном направлениях. Что же касается черноголовой чайки, то этот южный вид гнездится в Северном Причерноморье и Приазовье, однако для него характерны периодические «выплески», когда птицы в небольшом количестве появляются и гнездятся за сотни и тысячи километров. Ранее такие «выплески» происходили в западном, северо-западном и восточном направлениях, а в начале 1990-х гг. направление изменилось на северное, и с 1993 г. несколько пар черноголовых чаек гнездятся в Московской области.

Интересно, что три из шести видов, появившихся на гнездовании в Московской области в конце ХХ в., – птицы достаточно крупные. Причины нынешних подвижек их ареалов неясны. Что-то можно объяснить потеплением климата, но явно не все. Не исключено, что мы имеем дело с последствиями каких-то глобальных перестроек в биосфере под воздействием пока неизвестных факторов, скорее всего имеющих антропогенный характер.

Возвращаясь к изменениям орнитофауны Московской области, необходимо подчеркнуть, что временами тенденции к снижению видового многообразия здесь сменялись периодами улучшения. Если проанализировать имеющиеся литературные источники, складывается впечатление, что наихудшие условия для птиц Подмосковья сложились к середине ХХ в., точнее к 1960-м гг. Помимо 9 из 13 видов, о которых шла речь ранее, к этому времени в Московской области временно перестали гнездиться еще 8: с начала ХХ в. – черношейная и красношейная поганки и сизая чайка, с середины столетия или десятилетием позже – малая поганка, гоголь, орел-карлик, орлан-белохвост и скопа. Таким образом, к 1960-м гг. из списка гнездящихся птиц области выпали 17 видов. В числе причин столь бедственного положения необходимо упомянуть активную борьбу с «вредными» хищниками и рыбоядными птицами, которая развернулась в середине ХХ столетия.

Затем наступил «ренессанс» 1970–1980-х гг., когда большинство видов, ранее временно прекративших гнездиться, вновь стали отмечаться на гнездовье в Подмосковье, а численность некоторых из них (например, черношейной поганки и сизой чайки) стала быстро расти. Причин тому было несколько. Во-первых, стала давать плоды многолетняя природоохранная пропаганда. На хищных и рыбоядных птиц перестали смотреть как на вредителей народного хозяйства, а слово «экология» стало достаточно популярным даже среди хозяйственников. Во-вторых, начали сказываться последствия процессов концентрации населения в более крупных населенных пунктах после ликвидации «неперспективных» деревень, о чем говорилось ранее. В третьих – и это, по-видимому, главная причина, – в Московской области была создана система рыбхозов.

Рыбхозы оказались почти идеальным местом для обитания водоплавающих и околоводных птиц. Прежде всего, каждый рыбхоз – это система прудов разного размера и глубины, в разной степени заросших водной и околоводной растительностью. Значит, у птиц появились разнообразные биотопы как для гнездования, так и для кормежки. Кроме того, рыбхозы предоставили птицам богатую кормовую базу. Это не только рыба, это и корм для рыб, который работники рыбхозов обычно сыпали в воду «от души», так что хватало и рыбам, и птицам. Это и водяные растения, которые обильно развивались в эвтрофицированных прудах, и водные насекомые, которые этими растениями питались. И, наконец, рыбхозы были территориями, закрытыми для посещения. Пруды охранялись, находиться на их берегах, купаться и плавать на лодках запрещалось. Таким образом, фактор беспокойства – этот бич водоплавающих и околоводных птиц в период гнездования – оказывался сведенным до минимума.

Все эти благоприятные факторы не замедлили сказаться – восстановилась численность поганок и серых цапель. На прудах рыбхозов появились колонии чаек и крачек, а около них стали гнездиться другие водоплавающие и околоводные виды. Известно, что большой ущерб гнездам и выводкам таких видов наносят врановые птицы – главным образом, серые вороны. Чайки же в свои колонии ворон не допускают, нещадно нападают на них и прогоняют, защищая, таким образом, и свои гнезда, и гнезда птиц, послившихся рядом.

Обилие корма (рыб и птиц) стало привлекать дневных хищных птиц, численность которых тоже стала расти. Так создание рыбхозов запустило процесс восстановления орнитофауны Московской области. Стоит отметить, что до 1970-х гг. количество подмосковных видов птиц, численность которых снижалась, всегда было большим, чем количество видов, численность которых росла. В 1970–1980-х гг. ситуация стала обратной: количество видов, численность которых увеличивалась, почти вдвое превысило количество видов с негативными тенденциями изменения численности.

Помимо мест гнездования, рыбхозы стали также местом остановки птиц на пролете. Осенью здесь скапливались значительные стаи утиных и куликов, в большом количестве появлялись и хищные птицы. В начале 1990-х гг. на территориях рыбхозов северо-запада области концентрировались до 35–45 орланов-белохвостов, а на прудах рыбхоза «Малая Истра» – до 11 скоп единовременно.

В 1970–1980-х гг. продолжали, однако, действовать и негативные факторы, среди которых главными можно назвать непродуманную мелиорацию и интенсификацию сельского хозяйства. Имело место и некоторое потепление климата, которое, по-видимому, стало причиной смещения к северу ареалов белой куропатки и, в меньшей степени, серого сорокопута и глухаря.

На современном этапе (середина 1990-х – начало 2000-х гг.) ситуация складывается противоречивая. Потепление климата продолжается; именно оно, видимо, стало причиной снижения численности большого кроншнепа. С другой стороны, стала расти численность ряда редких видов Московской области, имеющих южное происхождение, – таких, как, например, ремез. Участились залеты и некоторых других южных видов, и, может быть, некоторые из них, например усатая синица, в дальнейшем загнездятся на территории области.

Развал сельского хозяйства благоприятно сказался на ряде видов птиц луго-полевого комплекса: перепеле, серой куропатке, коростеле. В то же время полное прекращение сенокоса оказалось неблагоприятным для многих луговых птиц. Если в 1980-х гг. ранние сенокосы приводили к частичной гибели их потомства, то теперь луга стали стремительно зарастать кустарником и молодыми деревцами. Из-за скапливающейся на некошеных лугах растительной ветоши участились весенние травяные пожары (палы), которые уничтожают гнезда и лишают луговых птиц мест для гнездования.

Практически прекратились мелиоративные работы, что привело к заболачиванию ранее осушенных территорий и благоприятствовало увеличению численности луго-болотных птиц.

Резко возросла стоимость патронов и охотничьего снаряжения, что несколько ограничило число активных охотников. В то же время, общая криминализация общества и фактический развал службы охотнадзора привели к катастрофическому росту браконьерства, что сильно ударило по многим видам птиц, главным образом из числа промысловых видов. Положение усугубило открытие с 1987 г. в Московской области весенней охоты, которая оказывает сильное негативное воздействие не только на популяции охотничьих видов, но и на весь орнитокомплекс – главным образом как мощный тревожащий фактор в начальный период гнездования, когда птицы наиболее чувствительны к фактору беспокойства.

Неблагоприятная ситуация сложилась для птиц на рыборазводных прудах. Многие рыбхозы оказались малорентабельными предприятиями, и, чтобы выжить, стали разрешать на прудах платную рыбалку. Соответственно, резко возрос фактор беспокойства, и те рыбхозы, которые открыли любителям-рыболовам доступ на большинство прудов, потеряли свое былое значение как места гнездования птиц (в частности, так произошло на Нарских прудах).

Нельзя не упомянуть еще об одном мощнейшем негативном факторе, в полной мере проявившемся в 1990-е гг., – стремительном росте числа садовых участков и дачного строительства. До 1987 г. садоводческими товариществами в области было занято около 30 тыс. га. Во второй половине 1990-х гг. под садами, огородами и дачами было занято, по разным оценкам, от 140 до 218 тыс. га. Даже если остановиться на минимальной оценке, это означает, что в выходные дни в Подмосковье из городов «выплескивается» не менее 3,5 млн человек. Конечно, люди проводят время главным образом на своих садовых участках, но, как показали исследования, около 50% из них в погожие дни выходят «на природу» вблизи своих поселков. Это приводит к вытаптыванию лесной подстилки, в результате чего появляются сорные виды растений и лес меняет облик. Возрастает фактор беспокойства, который приводит к гибели потомства у многих птиц. Известно, например, что даже при умеренной нагрузке на лес – 1 человек в час на гектар – от беспокойства гибнет около 37% выводков мелких певчих птиц. К этому добавляются незаконные рубки и замусоривание территории, а также хищничество собак и кошек, как «хозяйских», так и брошенных хозяевами после отъезда с дачи.

В результате вокруг садоводческих поселков возникает зона негативного воздействия на окружающую природу, и эта зона тем значительнее, чем больше периметр поселка. Поэтому с этих позиций гораздо лучше один крупный садоводческий поселок, чем несколько мелких с такой же общей численностью населения. И размещать их, с точки зрения сохранности природных экосистем, следовало бы не в лесах, а на местах прежних, ныне ликвидированных деревень. Однако стратегия размещения новых поселков была, как правило, иной. Под сады и огороды старались выделять так называемые неудобья – балки и овраги, не используемые под распашку, бывшие торфоразработки, заболоченные участки леса или луга, лесные выделы с малоценными (по мнению лесоводов) породами деревьев, поляны, просеки линий электропередач и т.д. Не говоря уже о том, что такие «неудобья» – это важные места для гнездования птиц (в том числе и редких видов). Последствия такой политики приводят к тому, что небольшие поселки садоводов оказываются рассеянными по лесным массивам, резко увеличивая площадь негативного воздействия на природные экосистемы. Единый прежде лесной массив рассекается садовыми участками и подъездными дорогами, что резко снижает его ценность для многих видов птиц.

Самое печальное, что подобные изменения стали происходить и в окраинных районах области, которые долгое время были естественными убежищами многих редких видов птиц и млекопитающих. Здесь также строятся дачные поселки, проводятся дороги, возникают инфраструктура – словом, осуществляется все то, что негативным образом сказывается на сохранности природных экосистем и приводит к деградации мест обитания для многих редких птиц.

Так что, несмотря на противоречивость и разнонаправленность современного этапа антропогенного воздействия на орнитофауну области, общий результат такого воздействия явно отрицательный. Детальный анализ итогов нынешнего периода «дикого капитализма» и его влияния на население птиц Московской области – дело будущего. Однако уже сейчас можно констатировать заметное снижение численности многих водоплавающих птиц и куликов, в том числе видов, занесенных в Красную книгу области. Не исключено, что в целом последствия для орнитофауны Подмосковья окажутся столь же удручающими, как в начале 1960-х гг.

Сохранятся ли современные тенденции хищнической эксплуатации природы Подмосковья, характерные для периода первоначального накопления капитала, или же, учась на чужих и своих ошибках, мы сумеем эти тенденции переломить? Опыт 1970–1980-х гг. показал, что при выполнении ряда условий возможно обеспечить сохранность богатства фауны птиц даже в такой высокоурбанизированной области, как Московская. Для этого надо сохранить и поддерживать систему рыбхозов, прекратить практику размещения садоводческих поселков «россыпью» по лесам и «неудобьям», не размещать их в окраинных районах области. Нужно создать эффективные природоохранные службы и инспекции, закрыть весеннюю охоту. Надо вернуться к традиционному для области сельскому хозяйству.

И, наконец, нужна единая природоохранная политика на уровне области, дающая возможность сосуществовать людям и дикой природе. База для такой политики имеется. В Московской области в 1970–1980-х гг. была создана сеть особо охраняемых природных территорий различного ранга, общая площадь которых составляет 259 тыс. га или 5,6% территории области (без учета Москвы). Эти охраняемые природные территории имеют большое значение для сохранения мест обитания многих видов животных, в том числе птиц. В 1998 г. опубликована Красная книга Московской области, в которую занесены 62 вида птиц, обитающих в Подмосковье. В Талдомском районе накоплен богатый опыт сотрудничества ученых-экологов и районной администрации по ведению сельского хозяйства без ущерба или с минимальным ущербом для орнитофауны.

Если же возобладают нынешние тенденции, предусматривающие, в частности, передачу лесов в частную собственность и ликвидацию существующей системы особо охраняемых природных территорий, говорить о каких-либо благоприятных перспективах для орнитофауны Московской области и дикой природы в целом не приходится.