Алексей Николаевич Северцов

Портрет академика А.Н. Северцова работы М.А. Нестерова (1925 г.)

Аналогичные положения в том же 1910 г. были опубликованы Сэджвиком. Но оказалось, что за 44 года до этого, в 1866 г., эта мысль была высказана Фрицем Мюллером – ни Сэджвик, ни Северцов об этом не знали и таким образом сыграли для Мюллера ту же роль, что и Корренс и Де Фриз, вновь открывшие законы наследственности, для Менделя. Но если Сэджвик к однажды высказанной гипотезе больше не возвращался, то Алексей Николаевич работал над этим вопросом всю свою жизнь, и окончательно идея филэмбриогенеза была оформлена им только на склоне лет, в 1931 г., в книге «Морфологические закономерности эволюции».

В Киеве Алексей Николаевич по-настоящему увлекся преподавательской деятельностью. Он читал лекции по сравнительной анатомии для студентов старших курсов университета, курс введения в зоологию для первокурсников и историю эволюционного учения для курсисток Высших женских курсов. На его лекциях зал всегда был полон. Огромным успехом пользовались и научно-популярные лекции Северцова. Никогда ранее не публиковавшийся Отрывок из одной такой лекции, прочитанной Алексеем Николаевичем на Высших женских курсах – «О возможности счастья для человека» – мы приводим ниже. Ведь живое слово автора нельзя заменить никакими пересказами, именно оно наиболее полно отражает его стиль речи, мысли и чувства.

В Киеве же Северцов подружился с замечательным художником М.В. Нестеровым. Нестеров в то время расписывал Владимирский собор в Киеве, и Алексей Николаевич, наблюдая за его работой, отметил, что на одной из картин крылья ангелов с «зоологической точки зрения» нарисованы неверно. Художник промолчал, но затем пришел к Северцову в университет, попросил, чтобы ему показали несколько чучел птиц с распростертыми крыльями, и начал тщательно их срисовывать. Визит известного художника в лабораторию, а главное, цель его прихода, которую он и не скрывал, вызвала среди молодых ученых бурю эмоций. За лабораторным чаем сотрудники долго обсуждали, как же в самом деле надо рисовать крылья у ангелов со «сравнительно-анатомической точки зрения»? Одни считали, что так как ангелы существа позвоночные, то у них не может быть третьей пары конечностей, и потому крылья должны развиваться, подобно крыльям птиц, из передних конечностей и по форме напоминать крылья архиоптерикса. Кроме того, у ангелов должен быть киль для прикрепления мышц крыла. Другие же утверждали, что ангелы – существа парадоксальные, и что хотя по внешности они и напоминают позвоночных, однако крылья их могли развиться из параподий (наподобие крыльев беспозвоночных). Представителем первой точки зрения был Воскобойников, а Алексей Николаевич придерживался «теории параподиев».

Как ни хорошо было Алексею Николаевичу в Киеве, но его все время тянуло в Москву. И как только в 1910 г. появилась возможность перейти на кафедру Московского университета, он немедленно согласился на это предложение, исходившее от М.А. Мензбира. Но прошло больше года, прежде чем он, закончив лекционную практику в Киевском университете, смог окончательно перебраться в свой родной город.

В Москве Северцов сразу же принялся за уже привычное для него дело – организацию лаборатории, подготовку курса лекций и демонстрационного материала к ним. К нему начали приходить молодые специалисты – С.Г. Крыжановский, А.А. Машковец, С.А. Северцов (сын Алексея Николаевича). Вместе с более поздними учениками – А.Н. Дружининым, С.В. Емельяновым, Н.Н. Дислером, Е.Ф. Еремеевой, А.Г. Рындзюнским – они составили ядро «московской школы Северцова». Все ученики Северцова сначала проходили курс анатомической и гистологической техники у Шмальгаузена и Макушки, а затем, под непосредственным руководством Алексея Николаевича, начинали вести собственные темы, изучая развитие систем органов у низших позвоночных.

Сам Алексей Николаевич в период с 1912 по 1917 г. занимался изучением миног, жабер и жаберных сосудов рыб, исследовал конечности хамелеона. Собрав богатейший материала, он приступил к изучению общих проблем филогенеза и закономерностей эволюции. В 1912 г. вышла в свет его книга «Этюды по теории эволюции», а в 1914 г. – книга «Современные задачи эволюционной теории».

Одновременно он читал публичные лекции, делал доклады в Обществе испытателей природы, Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии, готовил диспуты, в 1916 г. вместе с Елпатьевским начал издавать «Русский зоологический журнал»… Много сил и энергии Алексей Николаевич отдавал организации Всероссийского съезда зоологов, который должен был состояться в 1917 г. ... но не состоялся по понятным причинам.

Страницы из журнала «Русский архив» с рисунками А.Н. Северцова

Тот год стал в жизни Алексея Николаевича Северцова просто катастрофическим… Сначала умер друг его детства профессор П.С. Усов, затем умерла его жена Мария Сергеевна, сестра Усова, а потом фактически во дворе Университета погиб младший сын… После этих страшных событий Алексей Николаевич тяжело заболел и уехал поправлять здоровье к матери в деревню. Когда осенью он вернулся в Москву, Октябрьская революция уже произошла.

Следующие два года также были очень тяжелым периодом в жизни Северцова. Он и оставшиеся в живых члены его семьи, как и большинство москвичей, страдали от голода и холода. Но самыми страшными страданиями были моральные. Алексей Николаевич был совершенно подавлен, сознавая, что ни эволюционная морфология, ни теоретическая наука стали никому не нужны… Тем не менее, он продолжал активно работать: изучал развитие скелета и мышц хрящевых и осетровых рыб, исследовал костные чешуи осетровых. На основе результатов этой работы он перестроил теорию костного черепа. Вернувшись к давно занимавшему его вопросу о происхождении наземных позвоночных, Северцов изучил строение парных плавников у разных видов рыб и установил, что развитие их плавников шло не в направлении распадения на части (лучи), а по пути срастания первоначально разделенных элементов скелета.

Выводы из этих исследований были опубликованы позже – в 1926 г. («Der Ursprung der Quadrupeeda»). В 1924–1925 гг. вышли и две обобщающие работы А.Н. Северцова – «Факторы прогрессивного развития низших позвоночных» (в «Русском зоологическом журнале») и «Главные направления эволюционного процесса. Прогресс, регресс и адаптация».

Алексей Николаевич продолжал и свою работу в Университете. С 1917 г. он был председателем Зоологической предметной комиссии. Под его руководством и по его инициативе в 1922 г. при Московском университете был организован Научно-исследовательский институт зоологии, директором которого Северцов был в течение 7 лет. Как действительный член множества научных обществ, он много времени посвящал работе в них. Но самым любимым детищем Северцова был основанный им семинар по эволюционной морфологии, где обсуждались и тщательнейшим образом разбирались соответствующие работы.

В 1920 г. Алексей Николаевич был избран действительным членом Академии наук. Но переезжать из Москвы в Петроград (где находилась Академия наук) Северцов не хотел. Он ездил на заседания Отделения и на Общие собрания, но оставался жить в любимом городе.

А.Н. Северцов в лекционной аудитории

В 1923–1925 гг. у Алексея Николаевича сильно ухудшилось состояние здоровья. Врачи поставили диагноз – нефросклероз и заключили, что жить ему осталось не более двух лет. Но ученый опроверг эти мрачные прогнозы: он прожил, много и активно работая, еще 11 лет. В 1925–1926 гг. Северцова направили на лечение за границу, на Киссенгенские воды. Лечение помогло, и в сентябре 1925 г. Алексей Николаевич смог участвовать в работе Палеонтологического конгресса в Веймаре. Там он прочел два доклада: «О теории костного черепа» и «О происхождении наземных позвоночных», которые вызвали огромный интерес.

После конгресса Северцов отправился в Мюнхен, а затем в Вену, где работал в Палеонтологическом музее с материалами по ископаемым рыбам, активно знакомился с новейшей западной научной литературой, выступал с публичными докладами, ходил по местным музеям и галереям.

Из Вены он переехал в Италию, где опять тяжело заболел. Но помощь подоспела вовремя, Алексей Николаевич поправился и смог начать работу на Неапольской биологической станции, продолжив разработку теории филэмбриогенеза, основные положения которой он хотел проверить на костных рыбах. В это время он очень много писал и опубликовал 15 крупных работ.

После напряженной работы Северцов снова был вынужден ехать лечиться в Киссинген. Лечение помогло, и по пути в Москву он смог посетить еще и Палеонтологический конгресс в Гёттингене.

Вернувшись на родину, Алексей Николаевич начал работать с удвоенной энергией, сосредоточившись одновременно на трех научных направлениях: филогенетических исследованиях (на основании полученных результатов он «достроил» верхние ветви родословного древа низших позвоночных), разработке морфобиологической теории эволюции и развитии и углублению теории филэмбриогенеза..

Работая над проблемой принципов эволюции, Северцов выступил с несколькими докладами – сначала на своем любимом семинаре перед учениками; затем в Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии; потом в Научно-исследовательском институте зоологии, а в 1927 г. – на II Всесоюзном съезде зоологов, анатомов и гистологов в Ленинграде, а также на заседании Биологического общества в Стокгольме. Его доклады были заслушаны и на общем собрании Академии наук СССР, и на Общем собрании Международного съезда зоологов в Падуе. В 1929 г. Алексей Николаевич публикует на английском языке дополненное издание книги «Главные направления эволюционного процесса», а в 1931 г. на немецком языке вышла в свет его книга «Морфологические закономерности эволюции», над которой он работал с 1928 по 1931 г.

Зимой 1930 г. Северцов создает при Институте сравнительной анатомии Московского университета Лабораторию эволюционной морфологии. В ее состав вошли его ученики: Б.С. Матвеев, В.В. Васнецов, С.Н. Боголюбский, С.Г. Крыжановский, А.А. Машковец, С.А. Северцов, С.В. Емельянова, А.Н. Дружинина, Н.Н. Дислер, А.Г. Рындзюнский, Е.Ф. Еремеева. В планах лаборатории значились работы по разработке теории эволюционной морфологии, путей, законов и направлений течения эволюционных процессов.

В трех небольших комнатах лаборатория просуществовала четыре года. В 1934 г. Президиум Академии наук из Ленинграда был переведен в Москву, и лаборатория Северцова расширилась, получила собственное здание и была преобразована в Институт Эволюции Животных (ИЭЖ). Алексей Николаевич был назначен его директором. В состав Института вошли сектор морфологии современных животных с 7 отделами (филогенеза, онтогенеза, эволюции домашних животных, функциональной морфологии, эволюционной биологии, морфологии беспозвоночных, органогенеза и филогенетики, заведующий сектором – академик А.Н. Северцов) и сектор палеозоологии с отделами филогенеза и палеобиологии, заведующий сектором – академик А.А. Борисяк).

В сентябре 1936 г. Алексею Николаевичу Северцову исполнилось 70 лет, и в ознаменование его заслуг ЦИК СССР вынес постановление о присвоении Институту, директором которого он являлся, его имени. Соответствующее решение было утверждено Общим собранием Академии наук СССР 29 декабря 1936 г. – уже после смерти ученого.

Алексея Николаевича не стало 19 декабря 1936 г. Но живет и развивается созданный им крупнейший биологический Институт нашей страны – Институт проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова Российской Академии наук. Небольшая выставка книг, рисунков и некоторых личных вещей А.Н. Северцова открывает экспозицию, созданную к 70-летию Института.

Живет память об Алексее Николаевиче в его семье. Выставка, о которой мы писали в начале нашего рассказа, – лучшее тому подтверждение. Составлена эта выставка была внучкой великого ученого – искусствоведом Ольгой Сергеевной Северцовой, которая бережно хранит традиции своей семьи. И очень хочется, чтобы такие выставки, посвященные русской интеллигенции, стали традицией в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.