Люди в истории заповедников и заповедники в человеческих судьбах

В июле 2005 года Центр охраны дикой природы инициировал работу по организации Премии имени Ф.Р. Штильмарка¹ за лучшие публикации, посвященные теме «Люди в истории заповедников и заповедники в человеческих судьбах». Учреждение этой премии вызвано, прежде всего, стремлением продолжить основанную им «заповедную летопись», продолжить ее совместными трудами людей, ощущающих свою причастность к отечественному заповедному делу.
К настоящему времени в Центр охраны дикой природы поступили материалы из самых разных регионов России. Они обладают несомненной просветительской ценностью, давая живое представление не только о значимости охраняемых территорий, но и о духовном мире людей, преданных заповедному делу. Некоторые из этих материалов мы предлагаем вашему вниманию.

Е.Н. СМИРНОВ, к.б.н.,
Сихотэ-Алинский государственный
биосферный заповедник

Завороженные тайгой

К 70-летию Сихотэ-Алинского заповедника

30-е годы XX столетия. Страна бурлит. Мы строим коммунизм! Тысячи проблем. И сохранение природы занимает одно из престижных направлений. Именно в 30-е годы были созданы многие заповедники, прославившие Россию. Одним из них стал Сихотэ-Алинский. Экспедиция во главе с Константином Георгиевичем Абрамовым обследовала огромную территорию уссурийской тайги, а 10 февраля 1935 г. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР был организован Сихотэ-Алинский заповедник на площади 1 млн га плюс 800 тыс. га охранной зоны. В то время он был самым крупным заповедником на планете!

Первым директором и стал Константин Георгиевич. Профессиональный революционер, охотовед по образованию, отличный организатор, эрудированный человек, он быстро создал коллектив единомышленников. Из Москвы приехали Ю.А. Салмин, К.Я. Грунин, Л.Г. Капланов, Г.Ф. Бромлей, В.Д. Шамыкин – все опытные таежники и фанатики науки. Призвал на помощь местных таежников: В.Е. Спиридонова, Ф.А. Козина, И.Д. Попкова, Д.Е. Деревнина, А.Я. Куклина, М.А. Пенькова и др. Пригласил поработать в заповеднике известных ученых – Б.П. Колесникова, А.И. Куренцова, Ю.А. Ливеровского. И работа закипела.

В каких условиях приходилось тогда работать, можно узнать из писем и дневников Капланова. Из письма А.Н. Формозову: «...все маршруты мне пришлось проделать одному по малоизвестным верховьям Колумбе и Арму, не располагая сколько-нибудь удовлетворительными картами, имея тяжелую, до 30 кг, котомку за плечами, переправляясь через хребты и перевалы, через стремительные реки с ледяной водой, в жару, дождь, жестокие морозы и вьюги, терпя голод и бедствия. с отрывом от населенных пунктов на месяцы, унося весь запас и снаряжение на себе, часто без обуви и соответствующей одежды, испытывая трудности и лишения до пределов человеческих сил <...>. Работа в тайге проходит за свои риск и страх, без расчета на чью-либо помощь извне; приходилось полностью полагаться на свой опыт и знания. Возвращаясь из походов, я даже не имел места, где мог бы отдохнуть и работать <...> и все эти двадцать месяцев я провел, ночуя по баракам, лачугам, фанзам, крестьянским избам и добрую половину времени – в палатках и под открытым небом...» Капланова убили в 1943 г. браконьеры...

За пять лет пионеры Сихотэ-Алинского заповедника заложили прочный фундамент, но грянула война... Охотников призвали в армию. Повезло зверью (за пять военных лет численность многих видов животных в заповеднике выросла)! Не все вернулись с войны. Нужно было начинать с начала.

Территория заповедника увеличилась до 1,8 млн га – охранную зону в 1943 г. сделали заповедной. Так решил Сталин. Местные начальники послали запрос в Правительство с просьбой разрешить рубку леса в заповеднике для военных нужд, а Сталин им ответил, что заповедник есть заповедник! И «пристегнул» охранную зону к заповедной.

И его же рукой в 1951 г. было подписано постановление о ликвидации нескольких десятков заповедников России, о сокращении территории Сихотэ-Алинского в 18 раз, до 100 тыс. га. Пути господни неисповедимы…

Шамыкин после войны сел за стол, поднял все материалы зоологов и обобщил в отчете «Млекопитающие Сихотэ-Алинского заповедника». И по сей день мы «пляшем от него, как от печки». Шамыкина забрали в Москву, в управление по заповедникам. Бромлея пригласили на должность заведующего лабораторией млекопитающих в Биолого-почвенном институте ДВО АН СССР. И под крылом Бромлея выросла плеяда прекрасных зоологов. Грунин уехал в ЗИН АН СССР и стал ведущим специалистом по двукрылым.

Умер Сталин. «Оттепель»... Но в природоохранной деятельности ее не было. «Догоним Америку по молоку и мясу!» Закрыть заповедники… Никто не знал, что ждет нас завтра. Тяжелые годины.

Приехали новые сотрудники. Задача номер один – увеличение территории. Сохранить то, что не успели вырубить и убить.

Рысь с детенышем

Началась новая эпоха для заповедника. Что делать? Как выжить? 10 лет шла «гражданская война» – за восстановление заповедной территории. Силы были неравные: на местах предлагали, Москва решала... И все-таки в 1961 г. площадь заповедника была увеличена до 310 тыс. га. За этим решением стоят письма и судьбы многих сотрудников заповедника. Леса повырубали, повыжигали, тигров не стало... Опять все начинай сначала... Новый директор – Ю.В. Купцов – начал с подбора кадров, собрал боевой коллектив, а через пять лет его как хорошего организатора и специалиста перевели в Москву, на повышение. Но начатое им успешно продолжили его последователи.

В сентябре 1963 г. я приехал в заповедник устраиваться на работу. За плечами биолого-почвенный факультет МГУ и год работы на море. Купцов-директор меня выслушал и отправил в «экспедицию», понюхать тайги. 71 км по дороге туда и столько же обратно. Нарисовал схему избушек: на 28 км – на кордоне в Усть-Серебряном, на 34 км – в Зимовейном, на 43 км – в Дьячковском, на 57 км – в Красивом месте, на 71 км – в Лысогорке. И вперед! Сколько я повидал и испытал, это отдельная повесть. Но я прошел. И в ноябре меня приняли на работу. До сих пор здесь, хотя возможностей уехать было предостаточно. Тайга уссурийская завораживает, описывать ее пытались многие, но никто не ответил на вопрос, почему из нее никуда больше не хочется. Советский Союз я объездил вдоль и поперек, бывал в Японии, в Непале, в Африке, Америке, но уссурийская тайга, Сихотэ-Алинский заповедник стали родными. Не в обиду другим, кто любит свой дом на Камчатке, в Мещере или в Сахаре. Каждому своё. Не могу понять горожан. Проблемы, проблемы, болячки.

Коротко расскажу о нескольких ветеранах (далеко не всех) Сихотэ-Алинского заповедника.

Денис Евстафьевич Деревнин – лесник, в заповеднике со дня его основания. Проработал больше 30 лет. Семья переехала в Приморье из Сибири в 1912 г., когда Денису было два года. Всего у Деревниных родились восемь сыновей и две дочери. Трудно жили, но на ноги поставили всех. Денис был славным охотником и следопытом. В тайге – как дома, компас в голове, если раз прошел, тропа ему знакома. Участвовал в первой экспедиции под руководством Абрамова для выбора территории под Сихотэ-Алинский заповедник. Выпускал американских норок и следил за их расселением. Следопытом он был от Бога. Но пришла война и всех раскидала. Многих братьев забрали в армию, они дошли до Берлина. Дениса оставили охранять границу, добывать мясо и ловить рыбу. Отправили на Сахалин. После войны он вернулся и вновь устроился на работу в заповедник.
Без тайги он жизни не представлял. Так и дослужился до пенсии. Потом ослеп, но в тайгу продолжал ходить. Его сын натянул канат, и Денис ходил, ориентируясь по нему, ставить и проверять капканы, за водой. Именно он научил меня ходить по звериному следу, правильно ставить капканы и быть в тайге как дома. Он всегда говорил: «И чему вас только учат в этих университетах?» Прорубая тропу, никогда не трогал молодую кедрушку, обходил стороной. Никогда не убивал кедровку, чтобы положить ее на приманку. Никогда не ловил рыбы больше, чем надо на уху или жареху. Никогда не сидел без дела. Таких бы учителей побольше.

Иван Иванович Самаркин. Проработал лесником более 30 лет. Не лесник, а легенда. Отличный охотник. Молодым ушел на войну. Отморозил ноги в Сталинграде и попал в госпиталь. Демобилизовали. Куда идти? Пошел в тайгу, в заповедник, лесником. «Ходить могу, следы читать умею, руки на месте, мозги работают, что еще надо?» Дали ему коня – совсем хорошо. Приобрел телегу – и на свой участок, на Шандуйские озера. Конь Егренька был обучен останавливаться у каждого бревна, которое сгодится на дрова. Конь бредет, Иван Иваныч дремлет в телеге, конь остановился – все ясно: дрова. На зиму хватало. После ухода на пенсию мы по праздникам его навещали. Он больше лежал, ноги болели. Когда мы заходили, вспоминали минувшие дни. Он был изумительным рассказчиком. Малограмотный, а говорил красиво и на любую тему. Душа компании, прекрасный следопыт и таежник, без дела не сидел – трудоголик. На своем участке построил одну избушку, вторую, прорубил тропы. Прозвали его участок владением Царя Шандуйского, а самое большое озеро назвали Царским. Так и до сих пор. В избушке есть тетрадь, где все отмечаются и слагают стихи, кто как может.

Владимир Александрович Соломатин. Москвич. Отслужил в погранотряде Лазовского района Приморского края. В восторге от уссурийской тайги. Отработал охотоведом на Ямале.
С 1966 г. – в Сихотэ-Алинском заповеднике. Лесником, егерем, инспектором. Маршруты – дежурство, маршруты – учеты.
И до сих пор Владимир работает в заповеднике инспектором. Вечно в тайге, вечно в движении, вечно молодой и энергичный. Тайга – его дом. Заповедник – монастырь. Служит безотказно.

Виктор Анатольевич Воронин. В 1973 г. приехал из Ленинграда, бросив учебу на третьем курсе факультета теории и истории искусств в Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. Почему? Версии разные. Художник от Бога, но тайга пленила. Она – богаче, она не подведет, она бесконечна. Каждый лист, травинка, птичка, зверь, встреча с ними – удивительна и дает огромнейший заряд энергии. Вот только браконьеры... И иногда начальство... чего-то не понимают...
Заповедник – судьба, работа. Каждый день – походы-обходы, новые впечатления, заполнение дневника, эскизы. Обожает фотографировать. Может часами выслеживать и наблюдать зверя или птицу, чтобы сделать один-два удачных кадра. Только у него есть великолепные фотоснимки амурских тигров в природе. Многие из них обошли журналы всего мира.

Вот такие разные люди, но стержень один – любовь к Тайге. Она у нас богатая: гари, мари, морское побережье, кедрачи, глухие ельники, реки, ключи, озера... Благодаря труду подобных людей и держатся заповедники. Дай Бог всем им здоровья! Истинные герои заповедника – не кедры и не тигры, а те, кто посвятил свою жизнь их охране и изучению. Лозунг у всех один: «Не навреди! Сохрани!»

Сегодня площадь заповедника составляет 401 428 га, из них 2900 га морской акватории и плюс 65 250 га охранной зоны. 70 лет заповедника – детство. Работы хватит и внукам, и правнукам. Лишь бы снова не начали перекраивать и отрезать куски, не превратили бы его в нечто другое. Организован государственный заповедник, прочерчены границы, изъяты земли из хозяйственного использования – НАВЕЧНО! Никаких царских охот, горнолыжных курортов, отелей и мотелей, рубок и рудников!!! Так делается во всем мире. Только у нас уникальные камчатские гейзеры открывают, закрывают, снова открывают... Уникальное озеро Байкал... сколько борьбы за его сохранение. Примеров безобразного негосударственного отношения к заповедникам тысячи. А их всего сто, менее 2% территории России. Вряд ли найдется другая страна, где и того меньше. Пришло время вписать две строчки в Конституцию и четко обозначить, что государственные заповедники являются достоянием страны – природными музеями и не подлежат закрытию или сокращению территории ни при каких обстоятельствах!

1 Статью о Ф.Р. Штильмарке см. «Биология» № 02/2006