В.А. ОСТАПЕНКО

Моё рыбоводство

Аквариумных рыб я любил и содержал с детства. Было это еще во Владивостоке в школьные годы. Моими первыми питомцами оказались гуппи, хотя и до них я пытался держать в десятилитровой банке речных красноперок, которых наловил удочкой в пригородной речушке, но они не выдержали хлорированной водопроводной воды (тогда я еще не знал, что ее необходимо отстаивать). Гуппи же попали ко мне случайно. Их принесла мама. Она в то время была участковым терапевтом. Кому-то из ее пациентов надоело ухаживать за рыбками, и они оказались у нас. Это была целая стайка взрослых и молодых рыбешек. Простые, беспородные, но разные и удивительные, они пробудили мой интерес к рыбам, и вскоре у меня, при поддержке родителей, появился большой настоящий аквариум. В молодости я передержал множество видов рыб и не бросил этого занятия в зрелые годы.

Поэтому, приехав работать в Саудовскую Аравию в Риядский зоопарк, я, орнитолог и зоопарковский работник широкого профиля, невольно обратил внимание на бассейны. Искусственных водоемов здесь было около двадцати. Два пруда отводились для водоплавающих птиц, были еще две искусственные речки с системой циркуляции воды, шикарный круглый бассейн фонтана и несколько рвов, заполненных водой и отделяющих вольеры с животными от посетителей, а также крокодильи бассейны Террариума. Я отчетливо ощутил нехватку в водоемах ярких рыб, например золотых. Нет, вообще-то рыбы там были, но все относились к одному виду – нильская тиляпия, или ореохром (Oreochromys niloticus). Их культивировали филиппинцы, работающие в зоопарке. Периодически, при чистке очередного водоема, всех рыб вылавливали, крупных отбирали для кухни, а мелочь переселяли в другие водоемы. Так повелось с самого начала работы зоопарка.

Тиляпия

Я тоже начал с тиляпий. В один из теплых ноябрьских вечеров мы с коллегой Денисом, взяв сачок для ловли попугаев и швабру, отловили в мелкой речке пяток мальков и поместили их в мой большой аквариум. Очень уж хотелось узнать их поближе. Рыбки были на удивление интересны – имели типичную форму, характерную для представителей семейства цихлид. Крупная коническая голова заканчивалась широким, почти лягушечьим, ртом. Спинные плавники вооружены колючими шипами, поперек тела чередовались темные и светлые полосы.

Рыбки держались стайкой и быстро освоились: уже в тот же вечер пытались что-то склевывать с камней. В дальнейшем они быстро росли на сухом корме и нарезанных кусочках кальмаров, печени и мяса и вскоре уже стали наряжаться во взрослый наряд. У самцов полосатость исчезла, но самочки сохраняли полосатую окраску и прятались от буйных самцов в водной растительности. Спустя полгода рыбы выросли с ладонь, и я был вынужден выпустить их в пруд зоопарка. По литературным данным, тиляпии в природных и больших искусственных водоемах могут достигать 60 см длины, и в Египте, на их родине, это обычные промысловые рыбы. Но в условиях зоопарка они вырастали «лишь» до 30 см, а половозрелыми становились в более раннем возрасте, когда длина их еще не превышала 12–15 см. Позже я неоднократно заводил и подращивал мальков тиляпии в аквариумах, поскольку у них интересное поведение и они не отличаются агрессивностью по отношению к другим рыбкам.

Пришло время подумать об украшении водоемов зоопарка. Еще в детстве на курортах Абхазии я видел в фонтанах золотых рыбок и гамбузий. Они очищали стенки водоема от нитчатых водорослей и уничтожали личинок комаров. Но самое главное – они оживляли пейзаж, наполняя его какой-то загадочностью и видимым изобилием…

В Эр-Рияде я хотел посадить золотых рыбок в бассейн центрального фонтана. Начальство благосклонно отнеслось к моей затее, пообещав привезти породистых рыб из Австралии или Сингапура, от крупнейших мировых поставщиков аквариумных рыб. Но время летело, а «воз был и ныне там». Я, правда, времени не терял и в одном из зоомагазинов Эр-Рияда приобрел 20 японских золотых карпов – кои. Они больше подходят для прудов, чем традиционные золотые рыбки, а по красоте им не уступают. Выпустили кои – это были молодые рыбы размером 8–10 см – в два смежных бассейна искусственной речки, которая брала начало от Грота – очень привлекательного для публики сооружения с небольшим водопадом внутри. Эти два водоема соединялись подземной трубой, где кои вначале часто прятались, появляясь то в одном, то в другом бассейне. Тиляпий там не было. Кормили карпов ежедневно комбикормом для молодых прудовых рыб. Не знаю точно, что сыграло решающую роль в их быстром взрослении, но вопреки руководствам по аквакультуре, утверждавшим, что половозрелыми кои становятся лишь в трехлетнем возрасте, мои рыбы уже в феврале следующего года отметали икру, а в марте появилась масса мальков длиной до 1 см. Их было несколько сотен. Мы дали нашим карпикам возможность подрасти еще немного и, когда они достигли длины 4–5 см, стали рассаживать их в другие водоемы. В последующие годы кои успешно размножались и стали украшением прудов. Нередко посетители зоопарка, подходя к той или иной вольере, сразу обращали внимание на рыб, плавающих во рвах и, не отрываясь, следили за ними, забывая про львов и других живущих здесь животных. Люди бросали рыбкам воздушную кукурузу, которую крупные кои заглатывали целиком.

Несколько раз мы задерживали мальчишек, устраивавших настоящие облавные охоты на наших рыб. Особенно им нравились центральный фонтан и речки, где было не так глубоко. Пацаны использовали пластиковые пакеты, белые арабские тюбетейки и даже тобу – верхнюю одежду мужчин, ловя кои подолом этой белой длинной «рубахи». Иногда они глушили рыбу ударами палки о поверхность воды – карпы теряли ориентацию и ходили кругами. Тогда хитрые «головастики», так мы прозвали мальчишек, выхватывали их из бассейна и сажали в свои пакеты с водой. Но, несмотря на происки молодых арабов, численность рыб неуклонно росла.

Спустя два года после появления кои в зоопарке мы перестали их подкармливать. И это не повлияло на рост и развитие карпов. Они кормились микроскопическими планктонными и нитчатыми водорослями и падавшими в воду насекомыми, кое-где птичьим комбикормом либо брошенными посетителями продуктами.

При пересадках рыб, особенно молодых, мы занимались селекцией, оставляя на племя (сажая в нерестовые водоемы) особенно интересных по цвету и форме. Исходных цветовых вариантов было три: оранжево-красные с беловатыми плавниками, белые с красными пятнами (единственная самка) и красные с черным крапом по всему телу. Уже в следующем поколении было получено множество вариантов, среди которых выделялись своей красотой трехцветные (красно-бело-черные), серебристо-белые, нежные бело-розовые, белые с красной шапочкой, белые с черными пятнами, а также рыбы с искривленным телом (подобно дельфиньему), укороченным туловищем, с крупной зеркальной чешуей и прочие. Особенно мне нравились трехцветные и «Красные Шапочки». Конечно, появлялись и совершенно неприметные серые особи, ничем от настоящих карпов (предковых форм) не отличавшиеся.

Кстати, и среди тиляпий изредка стали появляться светлоокрашенные особи – хромисты и почти черные – меланисты. Отловив одну черную рыбу, я обнаружил, что она слепа, поэтому и окрасилась черным пигментом. Стало ясно: тиляпии способны изменять свою окраску в зависимости от окружающей обстановки. Например, самцы-доминанты окрашены в светло-розовые тона, а подчиненные самцы, как и самки, имеют контрастную полосатую окраску. Так они избегают атак агрессивных доминантов. Это своего рода мимикрия.

Филиппинец Роли, который работал в зоопарке главным сантехником, рассказал, что в районе коллектора, воды которого пополняют речку, текущую через Эр-Рияд, обитает множество разнообразных рыб. В доказательство он принес крупного сома-плекостомуса, которого я посадил в бассейн фонтана.

Мне захотелось увидеть это место самому. В один из выходных дней, подготовив пару сачков и баки с водой, мы с Роли и его помощником поехали туда на машине. Выбрали место, где коллектор соединялся с речкой. По берегам рос густой тростник. Я ожидал увидеть в коллекторе мутную канализационную воду, но ошибся – вода была прозрачной, вероятно, поступала сюда после тщательной очистки. Дно и берега коллектора были выложены бетонными плитами. На дне бурно росли нитчатые водоросли, среди которых пряталось множество разнообразных рыб. Там были красавцы хромисы, самцы которых окрашены в красный цвет с жемчужными пятнами, а на дне возлежали американские сомы – плеко-стомусы с вытянутым рылом, одетые, как в броню, крупными щитками. Обликом они немного напоминали осетров. Вокруг них крутилось множество широкоплавничных молли, гамбузий, гуппи и многоцветных пецилий. Все они имели природную сероватую окраску, но попадались и цветные – типично аквариумные формы, правда, бледно окрашенные. В речке, довольно глубокой, водились нильские тиляпии и еще какие-то рыбки, а в прибрежных, заросших тростником мелководьях – пецилии и гуппи.

Мы наловили множество различных рыб и рассадили их по емкостям с водой. В это время к нам подошли двое полицейских. Им показалось подо-зрительным, что большой белый человек и два маленьких филиппинца (заметьте, все иностранцы) машут сачками и что-то достают из воды. Я показал им свои документы и объяснил, что рыб ловим для столичного зоопарка. Немного удивленные, полицейские все же оставили нас в покое. Дома я рассадил рыб по аквариумам и невысоким плоским «корытам» из плексигласа.

Особое впечатление производили сомы-плеко-стомусы, длина которых достигала 35 см. Они имели вид каких-то доисторических рыб, закованных в панцирь. Позже я выяснил, что молодые сомики поставляются в местные зоомагазины из Сингапура, но в аквариумах, подобно тиляпиям, быстро растут, и арабы их выпускают в местную речку. Я решил завести в зоопарке побольше таких замечательных сомов – наловил в речке сачком около десятка и вместе с хромисами и кои выпустил в крокодильи бассейны. Рыбы прекрасно ужились с крокодилами разных возрастов, оживляя своим видом бассейны, поскольку сами крокодилы малоподвижны.

Лучше всего в моих аквариумах размножались живородящие рыбки: меченосцы, гуппи, пецилии и молли. Приехав в Эр-Рияд, я приобрел пять широкоплавничных молли: пару чисто-черных, пару серебристых и самку пятнистого окраса. Впоследствии эти пять рыбок дали начало многочисленной когорте молли в Риядском зоопарке. Первых мальков я получил в аквариумах и высадил в одну из искусственных речек зоопарка, а затем уже рассаживал по другим водоемам их потомков, рожденных почти в природных условиях. Это были прудовые рыбки крупного размера, до 10–11 см длины и разных расцветок. Из-за скрещивания противоположных цветовых форм были получены рыбки природного окраса: самки буро-серые, а самцы имели на голове, брюхе и спинном плавнике оранжевые пятна и смотрелись просто великолепно. Были и полностью оранжевые с черными плавниками и пятнами (очень эффектные), серебристые с черными пятнами и без них, просто черные, темно-бурые и, наконец, короткотелые молли с лировидными хвостами. Были это мутации или «выщеплялись» признаки предковых форм, сказать трудно. По-видимому, имело место и то и другое.

Однако при пересадке в аквариум все молли, кроме чисто-серебристых, темнели. Их меланиновые пятна разрастались и закрывали поверхность кожи. Один самец, отловленный в пруду почти взрослым, имел серый природный наряд, но за четыре месяца он превратился сначала в пятнистую, а потом и в черную форму.

Я хорошо изучил особенности совместного содержания разных рыб. В аквариумах я достигал баланса тем, что агрессивных особей пересаживал в другие емкости, а при содержании в прудах понял, что многие виды уживаются вместе, но размножаться в таких условиях смогут лишь некоторые из них, например инкубирующие икру во рту тиляпии, или хромисы, активно защищающие кладку и мальков. Последние чаще, чем тиляпии, хищничают, поедая мальков других рыб. Живородящие – пецилии, меченосцы и молли – могут размножаться в присутствии кои, а порой и небольшого числа тиляпий. Но кои могут успешно плодиться лишь в отдельных бассейнах, поскольку другие рыбы с удовольствием поедают их икру. Крупные кои изредка могут охотиться на молодых живородящих рыбок. Я наблюдал такую охоту в бассейне. Это было нечто похожее на охоту дельфинов загоном. Кои дружно выгоняли на мелководье стайку мелких молли и жадно их там пожирали. Но все же чаще кои питаются растительной пищей. В глубоких водоемах с вертикальными бетонными берегами у них нет шансов поймать шуструю добычу...

В окрестностях Эр-Рияда я обнаружил природные водоемы с местными видами рыб. Это были небольшие горные озера в районе Аль-Хаира, расположенные в расщелинах скал. В периоды дождей цепочка озер превращалась в речку с водопадами, но большую часть года это были отдельные водоемы. Они не пересыхали, т.к. подпитывались грунтовыми водами. Один из них продолжался в небольшую пещеру с широким входом. Озерко располагалось между скал и было размерами 10 ?8 15 м, глубина местами достигала 2 м. Вокруг него стояло несколько корявых старых акаций. Из полуводных растений лишь на одном берегу здесь рос тростник. Водных растений и водорослей, кроме нитчатых на мелководьях, я не встретил. Зато здесь обитала крупная популяция озерных лягушек, а на мелких местах водился зоопланктон, состоящий из личинок комаров хирономид и клопов-гладышей. Здесь я и обнаружил интересных рыб, принадлежащих к отряду карпозубообразных. В отличие от своих живородящих родственников (гуппи, пецилий и других), это был икромечущий вид – перламутровый афаний (Aphanius dispar). Это были красивые рыбки. Особенно яркими были самцы с высоким спинным и закругленным хвостовым плавниками.

В один из свободных дней, вооружившись большим сачком, ведрами с крышками и пластиковыми пакетами, я приехал сюда. Заодно нужно было наловить лягушек, чтобы разнообразить меню молодых нильских крокодильчиков и некоторых змей. Это было 4 марта, в пору цветения акации и многих трав. Еще не было жарко и не надо было прятаться от солнечных лучей. Перед началом отлова я обследовал русло высохшей речки выше по склону и нашел еще одно озерко, густо заросшее тростником и нитчатыми водорослями. Кроме массы лягушек мне не попалось тут больше никого, пришлось вернуться к реке. Трудился я более получаса: отловить шустрых рыбок было делом непростым. В конце концов мне удалось поймать лишь трех: взрослых самца и самку и одного малька.

К сожалению, несмотря на все мои усилия, взрослые рыбки погибли в течение ближайшей же ночи, но малек прожил у меня более полугода. Первое время я содержал его с мальками макроподов в небольшом аквариуме, но он начал пощипывать у медлительных лабиринтовых рыб плавники, и через две недели я пересадил афания в общий аквариум. К этому времени его длина была более 1 см. На новом месте, где обитали данио-рерио и малабарские данио, неоновые рыбки, тернеции, суматранские барбусы и группа гамбузий, мальку очень понравилось, и он решил продолжить свое хулиганское занятие, приставая к другим рыбкам. Однако данио и неоны были слишком быстры, тогда малыш пристроился снизу к самке гамбузии, пытаясь откусить часть ее анального плавника. Около 2–3 минут он активно преследовал гамбузию, а потом произошло неожиданное. Кроме самки в этом же аквариуме жило три самца гамбузии, и один из них доминировал над другими. Вот этот-то самец, увидев нахального афания, преследующего его единственную самку, набросился на него и устроил ему жестокую трепку. После этого афаний спрятался в расщелине за плоским камнем и не показывался на открытом месте несколько дней. Я уж начал думать, что он погиб, но он появился и с тех пор ни к кому не приставал. Его тоже никто более не трогал. Жаль, что мне не удалось развести этих удивительных рыбок, – время моей работы в Эр-Рияде подходило к концу.