В. Г. Смелова

Америка: впечатления и удивления

У каждого из нас есть свое представление о Соединенных Штатах, почерпнутое, как правило, из школьных уроков и средств массовой информации. Минимальный его объем примерно такой – президента зовут Буш (ну или теперь Обама), кроме Нью-Йорка и Голливуда есть город Санта-Барбара, телефон службы спасения 911, а все американцы толстые из-за фастфуда.

Окунувшись в американскую жизнь на девять недель, я составила об этой стране и жителях собственное мнение и хочу им поделиться с читателями.

Попала я в эту страну как стипендиат Международной программы стипендий Фонда Форда для прохождения краткого интенсивного курса обучения английскому языку в Лингвистическом центре Университета штата Арканзас. Университет находится в небольшом (население около 70 000 жителей) и очень уютном городке Фаеттвилль (Fayetteville), расположенном среди живописных холмов Северного Арканзаса на высоте примерно 423 м над ур. моря. Зелени столько, что город плавно перетекает в окружающие его холмы. Климат просто замечательный – 218 дней в году светит солнце, температура воздуха зимой редко опускается ниже 0 °С, летом поднимается до 35–37 °С, но из-за постоянного свежего ветра особенной жары не чувствуешь.

Конечно, сравнивать жизнь тихого университетского городка с жизнью, например, Нью-Йорка, так же бессмысленно, как сравнивать Колыму с Москвой. И тем не менее...

Флора и фауна. Когда собиралась в поездку, знала, что штат будет южный, – воображение рисовало пальмы. Деревья же оказались в основном широколиственными (клены, дубы, буки) и хвойными (сосны). Но это не те клены и дубы, которые мы привыкли видеть в средней полосе России, а характерные именно для южной части Северной Америки. Поражало огромное видовое разнообразие животных даже в городской черте. Особенно птиц. И это при полном отсутствии представителей семейства врановых – ни ворон, ни галок, ни сорок. Скорее всего, из-за закрытых мусорных контейнеров. Из знакомых были только воробьи, но чирикали они как-то не так. По-американски, наверное. Попробовала «актуализировать» все свои орнитологические познания, чтобы вычленить хоть каких-то птиц, но с точностью до вида определила только кардиналов (Cardinalis virginianus) и поползня-крошку (Sitta pygmaea) – миниатюрное голубое создание, которое до этого видела только на фотографиях. Птицы пели весь день и всю ночь.

Белки и кролики – такая же обычная составляющая городского ландшафта, как у нас кошки и собаки. Причем белки встречались на каждом шагу – и в парках, и рядом с домами. Похожи на наших, но явно тоже какой-то американский подвид – окрашены в серые тона и хвост совсем тонкий (возможно, по причине летнего сезона). Белки очень боевые, даже воинственные. Видела, как одна такая «сумасшедшая» белка накинулась на двух довольно упитанных американок прямо перед дверями учебного корпуса университета. Чем уж ей не угодили дамы, не знаю, но она обратила их в бегство.

Из крупных млекопитающих обычны олени. В городской черте их, конечно, нет, но за городом они встречаются на каждом шагу. Людей почти не боятся. В Канзас-Сити, где я навещала друзей, олени свободно гуляют даже по поселкам. А местные жители их подкармливают.

Из пресмыкающихся водятся змеи. Шла я как-то по подстриженному лужку в соседний дом, и в траве кто-то подозрительно прошуршал. Алана, наш координатор, на вопрос «Водятся ли здесь змеи?» жизнерадостно ответила «Да!» и рассказала «забавную» историю о том, как ее в детстве укусила ядовитая змея. Правда, утешила, что она все-таки до сих пор жива и что ядовитых видов не так много и обитают они в основном в деревнях. С тех пор я предпочитала «по газонам не ходить».

Привычных нам комаров (относительно крупных, предупреждающих о своем появлении противным писком) не было. Зато были мелкие кусачие юркие создания, которых мы называли москитами. Следы от их укусов долго не заживали.

Второй раз в жизни довелось мне услышать и увидеть цикад. Сначала услышать. Петь они начали в конце июня – было похоже, будто в соседнем доме заработала циркулярная пила. Сначала тихо, потом все громче и громче. Пение раздавалось круглосуточно, что было, надо сказать, очень утомительно. Через недели две удалось разглядеть с балкона на ветке дуба, растущего перед домом, самого виновника шума. Не знаю, была ли это цикада обыкновенная (Lyristes plebeja) или цикада дубовая (Tibicen haematodes), но размеры впечатляли – примерно 6–7 см (со сложенными крыльями).

Сказочное ночное впечатление осталось от fire-filths – огненных мух. Как я ни старалась, вернувшись в Россию, отыскать этот вид в «Жизни животных» – не удалось. Авторы солидного тома ограничились абзацем: «Многие виды светляков столь хорошо регулируют процессы свечения, что способны уменьшать и увеличивать силу света или испускать прерывистый свет. Некоторые тропические светляки замечательны тем, что все их особи, слетевшиеся вместе, вспыхивают и гаснут одновременно, представляя совершенно сказочное зрелище». (Жизнь животных. Т. 3. С. 329). Представьте себе летний вечер. Начинает темнеть (в Арканзасе это происходило очень быстро). Вы сидите в уютном кресле на лужке перед апартаментами (стараясь не обращать внимания на вездесущих москитов), а вокруг начинается чудо. Тот тут, то там в воздухе вспыхивают живые фонарики. Будто сказочные эльфы слетелись со всего света почтить вас своим вниманием. Все детские впечатления поднимаются в душе, и ты замираешь, стараясь подольше побыть в этой сказке.

А теперь о домашних животных – кошках и собаках, которых в Америке обожают и которым поклоняются. Нашим бездомным муркам и шарикам такая жизнь и не снилась. Практически каждая американская семья держит кошку или собаку или и того и другого и не в одном экземпляре: у моих друзей из Нового Орлеана жили две собаки и три кошки. (Животные трагически погибли во время урагана Катрина и до сих пор оплакиваются всеми членами семьи.) Каждое домашнее животное имеет документы, ошейник с медалькой (кличка животного, телефон хозяев) и часто вшитый под кожу электронный чип, чтобы найти, если потеряется. За содержанием братьев наших меньших следят организации по защите их прав. Когда мои друзья решили завести карликовую таксу и сделали заявку через Интернет, им пришлось собрать кучу документов, подтверждающих их платежеспособность, лояльность и умственное здоровье. Затем в дом явилась комиссия, которая внимательно осмотрела жилище будущего питомца и только после этого дала разрешение на обзаведение. Причем за организацией оставляется право в любое время появиться в доме и проверить, не нарушаются ли права животного. За установленные нарушения – огромные штрафы вплоть до тюремного заключения.

Однажды летним утром мы выгуливали Гошу (карликовую таксу) по Эшли Парку – живописной деревне (по нашим меркам, что-то вроде московской Рублевки, но без заборов). Любимым развлечением Гоши было упасть на спину, задрать вверх все четыре лапы и ждать, когда его протащат по свежескошенной траве, как санки. Моя подруга проделала это раз, потом другой, но при этом все время оглядывалась, нет ли свидетелей этого развлечения, беспокоясь, что со стороны это выглядит издевательством над животным, и боясь, что  соседи вызовут полицию.

В Канзас-Сити запрещено выпускать кошек из дома, но не из-за боязни, что кошка где-нибудь напроказит, а из-за страха за ее жизнь. Огромные орлы, лисы и другие хищники – обычное явление в этих местах.

Учеба. Зная, что эти строки будут читать учителя, расскажу об учебном процессе, хотя все это относится не к школе, а к университету.

Уроки называются «классы». Было их три – грамматика/письмо (Grammar/Writing), словарный запас/чтение (Vocabulary/Reading) и слушание/разговор (Listening/Speaking). Занятия начинались в 8.30 утра. Первый класс с 8.30 до 9.30, потом 10 минут перерыв, потом с 9.40 до 10.20, 10 минут перерыв и дальше у другого преподавателя с 10.30 до 11.30. Потом обед (ланч) до 13.00. С 13.00 до 15.00 – третий класс с 10-минутным перерывом. Особо впечатляла жесткая дисциплина, особенно по отношению к опозданиям и пропускам. Занятие начинается – дверь закрывается. Если зашел спустя 4 минуты, еще пустят, но поставят опоздание (3 опоздания приравниваются к 1 пропуску). Если позже – не пускают и ставят пропуск. Пропущено 40 часов – прощай университет, несмотря на то что обучение платное (и стоит немалых денег). Думаю, российскому образованию до этого еще далеко.

Еще удивило (и можно сказать, потрясло) отношение к списыванию и «помощи однокурсника при выполнении контрольной работы». Перед началом занятий об этом была прочитана целая лекция, краткое содержание которой было «нельзя». Но чтобы это так неукоснительно выполнялось?! Вспомните, дорогие коллеги, что начинает твориться в классе, в котором вы только что дали контрольную работу и вышли на минуточку? Так вот в нашей группе, когда такое случалось, была гробовая тишина. Как-будто ничего не произошло: есть преподаватель, нет его – все равно. Никто ни к кому не поворачивался, ничего не спрашивал и ниоткуда не списывал.

И еще.Все оценки, полученные студентом за его тесты и контрольные, являются его (и преподавателя, разумеется) личной тайной. Все проверенные тесты выдавались нам перевернутыми лицевой стороной вниз и после просмотра тут же забирались обратно на хранение к преподавателю. А у нас? «Послушайте оценки за контрольную работу по математике. Иванова – пять, Петров – три, Сидоров – два». И весь класс тихо ненавидит успешную Иванову, а Петров и Сидоров сидят с красными ушами, мечтая провалиться сквозь землю, а перед этим насыпать кнопок на стул зловредной училке (как минимум).

Еда. Вот уж в чем я почувствовала разницу в национальных культурах, так это в гастрономических предпочтениях. Что любят большинство русских на обед? Суп и горячий чай. Когда я въехала в свои апартаменты, где мне предстояло жить больше двух месяцев, то первым делом, конечно, обследовала кухонную утварь. Ложек было много, но ни одной суповой. Суповых тарелок тоже не было. Оказалось, что американцы супов не едят. В кафетерии, где мы обедали каждый день, ни супа, ни столовых ложек тоже не было. Ничего, думаю, буду варить сама. Отправилась в супермаркет. Купила все, кроме лаврового листа. Среди бесконечного разнообразия разных экзотических специй его не было, удалось обнаружить только крошечный пузырек с надписью «Turkish leaves» (турецкие листья). В нем лежало примерно 10–15 дохлых лавровых листов, и стоил он... $4.95! В голове сразу всплыла строка из рекомендательного письма «специи советуем привозить с собой».

Поползень-крошка

С чаем тоже вышел прокол. Чайные пакетики и сахар в кафетерии были, а вот горячая вода, чтобы заварить – нет. Промучившись неделю, бегая на кухню за горячей водой (весь персонал уже знал creasy Russian), я все-таки добилась, чтобы в зале поставили нагреватель для воды (современный, электронный, еще два дня я осваивала кнопки). А все остальные, кроме меня, за обедом пили напитки типа колы и спрайта, предварительно засыпав доверху льдом огромные стаканы. По-моему, начинать обед с заливания в желудок ледяной сладкой жидкости (в которой молочный зуб растворяется за одни сутки) – полное безумие.

Конечно, на вкус и цвет, как говорится... Но у меня вид их любимого наполнителя для гамбургеров, который внешне напоминал фарш, разведенный в коричневом соусе, вызывал такую стойкую неприятную ассоциацию, что не только пробовать, но и смотреть на него не хотелось.

При изобилии мяса и в супермаркетах, и в кафетерии практически отсутствовала рыба. Может, потому, что Арканзас находится не так близко к морю, или американцы мясо предпочитают рыбе, но даже тот бедный ассортимент, который предлагался в магазине (семга, акула, тиляпия и еще что-то), стоил в 2–3 раза дороже курицы, баранины, телятины и свинины. Когда я (страдая от тоски по рыбному столу) попыталась пожарить пресловутую тиляпию у себя в апартаментах в первый раз, мои соседи (девушки из Чили и Гватемалы) вежливо поинтересовались происхождением странного запаха. Когда я во второй раз пожарила рыбу, мои соседки назвали это дискриминацией и просили больше этого не готовить: к ним перестали ходить в гости их друзья латиносы.

Единственной радостью стала картошка, от которой в России я уже года два как отказалась. Правда, и здесь меня ожидал сюрприз. Когда я в первый раз попробовала картофельное пюре, то заметила в нем какие-то подозрительные темные вкрапления, сильно напоминающие картофельную кожуру. И действительно: американцы картофель не чистят! Варят прямо с кожурой. Я, конечно, понимаю, что под кожурой витамины, но... Но тут уж ничего не поделаешь – ешь что дают. Какое-то время беспокоилась за свою фигуру, но интенсивные занятия, жара и стресс сделали свое дело – я не только не поправилась, а даже похудела.

Кстати, о фигуре. По-моему, только русские и француженки беспокоятся о своей фигуре. Большинство американок – нисколько. Если у нашей дамы любого возраста появляется лишняя складка в районе талии – это беда космического масштаба. В ход пускаются все подручные средства по устранению, начиная с жесточайших диет и заканчивая занятиями плаванием или фитнесом. Американские женщины полны и счастливы (разумеется, не все), и при этом никакой свободной одежды. Каждая внушительная складка на теле подчеркнута обтягивающими футболками и шортами (лето все-таки). Между прочим, нас сразу предупредили, чтобы мы не обращали внимания на людей и не разглядывали их в упор. При всей доброжелательности (с вами запросто может поздороваться или просто улыбнуться вам незнакомый человек, если вы идете ему навстречу, я постоянно слышала «excuse me» в магазинах и на улице) американцы очень трепетно относятся к собственным правам. Каждый пристальный взгляд со стороны незнакомца расценивается как harassment (приставание) и уголовно преследуется.

Не удержусь, чтобы не описать два случая. Первый – в аэропорту в Атланте, где мы ждали рейс на Северный Арканзас и столкнулись с американской семьей: бабушка (40–45 лет), мама (20–25) и ребенок (1–1,5 года). Все, несмотря на миловидность, неимоверных размеров. Ребенок сидит в летней коляске, рядом мама с бабушкой. Все обедают гамбургерами. Особенно было жаль кроху, который держал это чудо американской кухни двумя крошечными, но очень упитанными ручонками и пытался запихнуть его в свой детский ротик. Как широко он его ни разевал, кулинарное чудовище не вмещалось. Кошмар! И при этом мама с бабушкой умилительно сюсюкали, поощряя его к действию набитыми ртами.

Второй случай произошел в бассейне. Бассейн был разделен на три части: первая треть глубиной 2 м – обычные дорожки для плавания, средняя – мелкая для тех, кто плавать не умеет, и последняя – для прыжков с вышки. В средней обычно резвились дети с мамами и бабушками. Когда я увидела, что туда прошествовал огромных размеров нестарый еще мужчина в огромных плавательных трусах (скорее, шортах), начинающихся под грудью и заканчивающихся где-то под коленками, мне стало плохо. Кроме слоновьих складок повсюду, его тело было покрыто еще чем-то – то ли родинками, то ли бородавками, то ли жировиками. Нимало не смущаясь, он начал входить в воду. При каждом шаге его трусы надувались. В конце концов, в воде оказалось что-то напоминающее упавшего с неба бегемота-парашютиста. Мне показалось, что уровень воды в бассейне заметно прибавился. Плавать как-то сразу расхотелось, и я disappear (испарилась).

Понимаю, что ожирение – это болезнь, что люди страдают от избыточного веса и физически и психологически, и что иронизировать над этим – грех. Сама два года назад имела 8–10 лишних килограммов, но американские воспоминания сейчас удерживают от лишнего куска булки перед сном.

Транспорт. То, что пешком в Америке никто не ходит, знают все. Зачем, если за $200 можно купить вполне приличный подержанный автомобиль. В Фаетвилле общественный транспорт бесплатный. Но ходит только с понедельника по пятницу с 7.00 до 17.00. И в нем (как и во всех магазинах, офисах и пр.) очень холодно. Из-за кондиционеров.

Американцы помешаны на льде и кондиционерах. Первое время к этому очень трудно было привыкнуть. Представьте, на улице жара, а вы входите в рефрижератор, вроде как в фильме «Кавказская пленница». Сначала я страдала, потом адаптировалась. Постоянно носила с собой теплый палантин. Входишь в автобус (магазин, университет) – заматываешься. Выходишь – разматываешься.

В Канзас-Сити, где я гостила у друзей три дня, общественного транспорта нет вообще.

Когда я, восхищенная красотой поселка, задала своему другу традиционный русский вопрос: почему у них в «деревне» нет ни заборов, ни охраны? он объяснил это так. Все обеспеченные люди живут не в городах, а в пригородах, в поселках типа Эшли Парка. Это довольно далеко от города. У жуликов своего транспорта, как правило, нет, а общественных автобусов тоже нет. Поэтому им сложно добраться до места предполагаемого ограбления. Вот никто и не грабит. (Хотя дом все равно находится на сигнализации. На всякий случай).

Служба такси работает отлично. Но дорого. Остановить автомобиль на улице я как-то пыталась (когда сломался автобус, и я опаздывала на занятия) но безуспешно. Когда я, возмущенная, все-таки добралась до Университета с большим опозданием, и высказала свое недовольство по этому поводу, мне просто объяснили, что никто не будет подвозить случайного прохожего: и попутчик, и водитель могут оказаться преступниками.

Оборудование. Долго думала, как назвать этот раздел. Ничего лучшего в голову не пришло. Привыкшие к «дерни за веревочку, само смоется» и «врезной замок – лучший друг человека» мы часто оказывается не готовыми к чудесам сантехники и прочей удобной (когда умеешь ею пользоваться) бытовой техникой.

Вариаций того же сантехнического оборудования в разных местах, где мне довелось побывать (аэропорты, гостиницы, музеи, офисы, университет, дом друзей, собственные апартаменты и пр.), было неимоверное количество. И все они функционировали по-разному. Взять хотя бы водопроводные краны и душ. Вам и не снилось, сколько модификаций их существует в настоящее продвинутое время. Где-то надо повернуть вправо, где-то – влево, где-то, не поворачивая, отклонить вправо – влево, где-то – нажать, где-то, наоборот, утопить и т.д.

Кстати, американцы помешаны не только на льде и кондиционерах, но также и на recycle – вторичной переработке сырья. Поэтому в их современных туалетах руки феном не сушат, а вытирают бумагой. Причем не чистыми белыми бумажными полотенцами, которые наши российские граждане давно освоили, а именно второсортной бумагой – серого цвета. И очень этим гордятся. На улицах часто можно видеть мусорные контейнеры с надписями «для пластика», «для стекла», «для бумаги». В Университете большинство студентов ходят с непременной пластиковой бутылкой для воды определенного стандарта (очень удобный дизайн, кстати) и воду наливают дома, чтобы не покупать пластиковые бутылки, которые потом загрязняют океан. Когда мы были в Музее Клинтона в Литтл-Роке (столице штата Арканзас), экскурсовод с гордостью рассказала, что весь музей (по предложению Клинтона) выстроен из отходов – металл из бывших консервных банок, стекло – тоже и т.д.

Разница культур. Конечно, самыми интересными и запоминающимися были встречи и непосредственное общение с представителями разных наций, удивление от соприкосновения с огромным миром, в котором мы живем. Миром, в котором большинство людей ничего не знают (и знать не хотят!) о нашей стране.

Начну с американцев. В программу нашего пребывания в Университете входил home state – уикенд в американской семье, что должно было развивать наши языковые навыки, повышать коммуникативную культуру и т.д. Предварительно всем фордовцам вручили специальные карточки, где было написано, кто в какую семью попал. В моей карточке было написано, что «Кэтлин, учитель испанского языка, изучающая искусство коренных американцев (индейцев), и Майкл, учитель биологии, будут рады принять меня и очень интересуются моей методикой преподавания биологии».

По семьям нас разбирали из Университета. Как правило, приезжали муж и жена, знакомились, фотографировались и увозили по домам. Появилась и моя дама. Миловидная женщина средних лет, но почему-то вся запыхавшаяся и одна. На вежливый вопрос: How are you? (Как поживаете?), на который принято отвечать дежурной фразой I am fine, thank you (Хорошо, спасибо) неожиданно ответила I am tied (Я устала). А на вопрос, где ее муж, ответила, что муж сейчас дома старается привести в порядок жилье и занимается этим последние два часа. Оказалось, что семья, которая должна была меня принять, по непредвиденными обстоятельствам за два часа до приема отказалась это сделать, и наш координатор Алана отыскала другую семью. Представляете, как они были «рады» моему появлению?

Поехали к ним в дом. Кэтлин познакомила меня с мужем – крупный мужчина лет 55–60, похож на Джералда Даррела (кстати, о его существовании не подозревал до моего появления, представляете, биологи?). Муж был снисходительно мрачен, Кэтлин старалась весело поддерживать разговор, а я улыбалась все время так, что у меня, по-моему, еще пара мимических морщин добавилась.

Я попросила показать мне мою комнату. Мы спустились в подвал (!), долго там блуждали в лабиринтах комнат и наконец дошли до самой последней. Единственное, что в этой комнате было в порядке – это кровать. Зато вокруг куча разных вещей. (Что там обычно хранят в подвалах?) И явно эти вещи до моего появления и на кровати тоже лежали. Просто их временно отодвинули. Представьте мои чувства в тот момент, когда я увидела комнату без окон с одной-единственной лампой. Но я героически переоделась в тапки, взяла сувениры (ложки, матрешки и банка красной икры) и мы поднялись из этого ада наверх. Подарила я сувениры, объяснила, что к чему. Банка икры сразу же исчезла в холодильнике. Из этого я сделала вывод, что кормить меня явно никто не собирается. (Я, наивная душа, думала, что мы сейчас сядем бутерброды с икрой есть). Оказалось, мы едем в ресторан. Пришлось снова в подвал спускаться (одной), чтобы тапки переодеть. Там я и заблудилась. Хозяйка, поняв, что меня долго нет, спустилась, нашла меня и вызволила. Вот тогда у меня первый раз и мелькнула идея: «А не уйти ли мне отсюда?»

Приехали в ресторан. Он оказался обычным кафе с традиционным набором американских блюд. Стали выбирать еду. Я по картинке выбрала какой-то салат с курицей. Хозяйка стала настаивать на другом (потом выяснилось, что он стоил на $1 дешевле). Когда минут через 15 принесли еду, оказалось, что муж заказал огромную миску с каким-то мясом. А нам принесли 1 тарелку салата (правда, большую) на двоих! Кэтлин сказала, что так дешевле! (Кстати, недоеденное мужем мясо и наш салат был потом упакован и отвезен домой). Понятно, какой у меня был «аппетит», когда мне отсыпали на чистую тарелку 1/3 салата. Мысль удрать сразу материализовалась, и в машине я очень вежливо объяснила, что ночевать буду дома. Хозяйка сконфузилась (есть, кстати, английский глагол, который звучит также) и, помявшись минуты две, сказала: «ОК».

Кардинал

Конечно, разговор об американских семьях был бы неполным, если бы я не упомянула о другой семье. Нашу девушку из Тайланда забрала к себе замечательная американка ирландского происхождения Стефани – молодая, энергичная, веселая девушка. Узнав о моем неудачном пребывании в доме Кэтлин и Майкла, она тут же пригласила меня и Сирину на озеро на следующие выходные. И мы ездили туда два раза. И все было замечательно. И друг у Стефани оказался что надо, и ребята они были простые, общительные и доброжелательные. Прямо как мы.

В нашей группе фордовцев были учителя, врачи, социальные работники, журналисты из Китая, Тайланда, Вьетнама, Египта, Уганды, Мексики, Бразилии, Гватемалы, Чили, Перу. Возрастной диапазон от 25 до 64 лет. Все они были замечательными людьми. Но разных национальных культур. Адаптироваться к этому было непросто. Я жила в одних апартаментах с антропологом из Чили (30 лет) и социологом из Гватемалы (35). Очень трудно было привыкнуть к тому, что в Латинской Америке друзья (или соседи) могут без стука войти к тебе в любое время дня и ночи и в любом количестве, независимо от того, чем ты занимаешься и ждешь ли гостей, тут же пройти к холодильнику, приготовить себе из твоих продуктов еду и долго сидеть, распевая латиноамериканские песни или слушая родную музыку. Ужинать у них принято очень поздно (около 11 часов ночи). Причем происходит это каждый день. Через две недели такой жизни происходит дипломатическое выяснение отношений, во время которых соседям долго внушается, что здесь и другие люди живут и им хочется иногда покоя и тишины. Но это мелочи. Если не считать быта, народ в основном был хороший.

Если же говорить о стереотипе по отношению к России, то здесь диапазон познаний был от «не знаю такой страны и знать о ней ничего не хочу» (студент из Нигерии) до «в России очень холодно и все пьют водку» (все остальные). Более лояльными к нашей стране были ребята из Вьетнама, и понятно почему.

Ну а теперь собственно о Фонде. Международная программа стипендий Фонда Форда действует в России с 2000 г. В Российской Федерации Программу администрирует Московское представительство Института Международного образования. Благодаря поддержке Программы российские стипендиаты успешно обучаются в ведущих университетах мира – в США, Канаде, Великобритании, Германии, Финляндии, Швеции, Австрии, Франции, Нидерландах, Дании, Норвегии, Мексике, Южной Корее, Китае, Австралии. За это время почти 230 россиян из дальних и ближних провинций нашей необъятной Родины получили возможность продолжить образование, работая над магистерскими и кандидатскими диссертациями. В сентябре будет объявлен очередной конкурс на соискание грантов. Чтобы в нем участвовать, нужно только быть гражданином РФ, иметь диплом о высшем образовании и желание учиться. Девиз Фонда: «Талант не должен знать границ». Подробную информацию о Международной программе стипендий Фонда Форда можно найти на сайте http://www.iie.ru/ifp.