И. Пузанов
Альфред Уоллес – ученый и путешественник
Альфред Рёссель Уоллес (Alfred Russel Wallace)
родился 8 января 1823 г. в небольшом городке Эск (Usk)
в английском графстве Монмутшир, в семье мелкого
стряпчего. Обремененный многочисленной семьей
отец не смог дать Альфреду хорошего образования,
и тот, окончив четырнадцати лет Хертфордскую
начальную школу, вынужден был сам заботиться о
своем пропитании. Первые шаги его на жизненном
пути имели мало общего с последующей
деятельностью: сначала он был землемером, потом
поступил учеником к часовому мастеру, который,
однако, диплома ему не выдал, поработал некоторое
время помощником у брата-архитектора, наконец,
устроился учителем английского языка в народной
школе в Лестере (в 1844 г.); потом в Уэльсе (в 1846 г.). В
промежуток времени между службой в двух школах
Уоллес даже проработал подрядчиком при
постройке железной дороги. Интерес к
естествознанию проявился у Альфреда рано: уже с
1840 г., семнадцатилетним юношей, он стал
заниматься ботаникой и собирал гербарии. И хотя в
более зрелые годы Уоллес больше всего занимался
энтомологией и орнитологией, интерес к ботанике
он сохранил до глубокой старости. Увлечение
Уоллеса естествознанием получило сильную
поддержку, когда он, поступив учителем в
Лестерскую школу, нашел там родственную натуру в
лице молодого учителя Генри Бейтса (впоследствии
автора известной книги «Натуралист на
Амазонке»), с которым близко сошелся и который
приохотил своего друга к коллектированию жуков.
Экскурсируя вместе по окрестностям городка, оба
молодых энтузиаста стали мечтать о более широком
поприще и разработали смелый проект: совершить
совместное путешествие в обетованную страну для
всякого энтомолога и ботаника – Бразилию. Скопив
некоторую сумму денег, друзья смогли осуществить
свою мечту и в 1848 г. отправились на купеческом
паруснике в Пара, решив окупать дальнейшие
издержки по путешествию продажей
естественно-исторических коллекций. Прибыв к
устью Амазонки, Бейтс и Уоллес в течение двух
первых лет путешествовали совместно, поднявшись
вверх по течению реки до впадения в нее Рио-Негро;
здесь они решили расстаться и работать каждый
самостоятельно, причем Бэйтс должен был
проникнуть до верховьев Амазонки, а Уоллес –
исследовать течение ее левого притока Рио-Негро.
После этой добровольной разлуки друзьям суждено
было увидеться лишь много лет спустя в Англии,
уже по возвращении Уоллеса с Малайского
архипелага. Самостоятельная работа Уоллеса в
девственных лесах по Рио-Негро продолжалась с 1850
по 1852 г.; работа его подвигалась успешно, и он уже
успел отправить в Англию часть собранных
коллекций. Однако здоровье, расстроенное частыми
приступами малярии, побудило Уоллеса в 1852 г.
вернуться обратно. Во время переезда через
Атлантический океан Уоллес чуть было не погиб:
корабль, на котором он плыл, загорелся и утонул, а
команде и немногочисленным пассажирам пришлось
искать спасения на шлюпках. Разумеется, не могло
быть и речи о спасении громоздких коллекций,
собранных с таким огромным трудом за последние
два года: все они, равно как и животные, рисунки и
драгоценные дневники путешествия, погибли
вместе с судном. Проблуждав по океану 10 суток и
испытав все невзгоды кораблекрушения вплоть до
голода и жажды, Уоллес и его товарищи по
несчастью были подобраны каким-то судном и в
октябре доставлены в Англию.
Гибель коллекций и дневников была, конечно, страшным ударом для молодого натуралиста, притом ударом как морального, так и материального характера, ибо он рассчитывал на продажу собранных научных ценностей. Однако он не унывал и деятельно принялся за обработку ранее переправленного в Англию материала коллекций и записей. Уже через год после возвращения на родину он выпускает брошюру ботанического содержания «О пальмах Амазонки и их пользе» и одновременно описание своего путешествия по Амазонке и Рио-Негро («Travels on the Amazon and Rio Negro»). Хотя последняя книга и была переиздана в 1900 г. четвертым изданием, но научное значение ее, конечно, не может идти в сравнение со значением его позднейшего произведения «Малайский архипелаг», что вполне понятно ввиду утраты дневников и записей. В своих дальнейших работах Уоллес как-то избегает говорить о своих наблюдениях, сделанных в Бразилии, и, например, в «Тропической природе», описывая американские тропики, гораздо чаще цитирует работы Бейтса и Бельта. Как бы то ни было, отправившись в свое первое путешествие простым любителем-самоучкой, Уоллес вернулся через 4 года зрелым ученым с большим запасом опыта и наблюдений.
Хижина на одном из островов Малайского архипелага, в которой жил и работал Уоллес
Ликвидировав результаты амазонского путешествия и оправившись после болезни, Уоллес стал разрабатывать план нового путешествия в тропики, на этот раз в азиатские, а именно – на мало в то время исследованные острова Малайского архипелага. Теперь он уже не строил своих планов на шатком фундаменте продажи коллекций. Познакомившись с влиятельным уже в то время молодым профессором Томасом Гексли, Уоллес заинтересовал его своими планами, и Гексли удалось выхлопотать ему правительственную субсидию и рекомендации, сильно облегчившие его работу. Помимо этого финансовую помощь оказал ему богатый коллекционер Вильям Саундерс. В 1854 г. Уоллес отправился в свое малайское путешествие, из которого вернулся лишь через 8 лет уже известным ученым, разделившим славу с самим Дарвином. Малайское путешествие Уоллеса сыграло решающую роль в формировании его научных взглядов и обогатило науку огромным количеством фактов.
Опишем сначала маршрут путешествия, что сделать не так-то просто, ибо последовательного маршрута в общепринятом смысле у Уоллеса не было: он, что называется, «колесил» по Малайскому архипелагу и исколесил его вдоль и поперек, подолгу останавливаясь в особенно интересных и добычливых местах и часто по нескольку раз посещая один и тот же остров. Прибыв в главный центр английского могущества в Архипелаге – Сингапур, Уоллес совершил оттуда краткую экскурсию на Малайский [Малаккский] полуостров и поднимался там на гору Офир. После этого он в конце 1854 г. направился на остров Борнео [Калимантан], причем долгое время жил у английского губернатора княжества Саравак мистера Брука. На Борнео Уоллес пробыл весь 1855 г., причем работа его шла необычайно плодотворно: было собрано до 2000 новых видов насекомых и птиц, были сделаны чрезвычайно обстоятельные наблюдения за жизнью орангутана, которые до сих пор фигурируют во всех описаниях этой обезьяны и считаются классическими. Наконец, в Сараваке же Уоллес приобрел двух помощников: малайского мальчика Али и молодого англичанина Чарльза Аллена, которые верой и правдой служили ему на протяжении его путешествия и немало способствовали его успеху. Распростившись с Сараваком, Уоллес вернулся в Сингапур, чтобы оттуда перебраться в восточный угол Архипелага – сначала на острова Бали и Ломбок, а потом в Макассар на острове Целебес [Сулавеси] и, наконец, в самом конце 1856 г. на далекий Аруанский архипелаг, населенный дикими, но довольно мирными папуасами. Пребывание на островах Ару было необычайно плодотворно – собраны тысячи ценнейших бабочек и райских птиц, произведены интереснейшие фаунистические и антропологические наблюдения. Интересно, что, по словам Уоллеса, вид аруанских лесов, резко отличающихся от джунглей индо-малайской части Архипелага, воскресил в его памяти «полузабытые впечатления лесов экваториальной Америки».
Старинная географическая карта Молуккских островов, которые Уоллес избороздил вдоль и поперек
Лишь в июле 1857 г. путешественник вернулся в Макассар на Целебесе [Сулавеси], чтобы последующие три года посвятить изучению Молуккских островов, образующих переход между индо-малайской и индо-австралийской половинами Архипелага. Побывав на Амбоине и Тиморе, Уоллес поселился на небольшом островке Тернате, резиденции голландского губернатора молуккских и новогвинейских владений. Тернате славился здоровым климатом, и Уоллес снял там на целых три года дом, который служил ему базой всех его последующих поездок: сюда он свозил собранные коллекции, здесь отдыхал после изнурительных походов и выздоравливал после приступов малярии. С Тернате он ездил на близкий остров Джилоло, а в течение первой половины 1858 г. совершил довольно неудачную и изнурительную поездку на пользовавшееся дурной славой западное побережье Новой Гвинеи. Вернувшись с Новой Гвинеи, Уоллес в течение 1859 г. посетил Остров морских разбойников (Баджан), побывал в Менадо [Манадо] на Целебесе [Сулавеси], снова навестил Амбоину и дважды посетил остров Серам. В январе 1860 г. Уоллес послал Чарльза Аллена коллектировать на островок Мизоль, а сам объехал побережье островов Вайгиу [Вайгео] у северо-западной оконечности Новой Гвинеи, посетив попутно Горам. В конце года оба путешественника съехались на своей тернатской базе. В 1861 г. Уоллес отправил Аллена в длительную поездку на Новую Гвинею и различные мелкие непосещенные еще острова, затем на Борнео и Яву, а сам, ликвидировав свою тернатскую базу, пустился в обратный путь, снова посетив Тимор и заехав на Яву и Суматру. В 1862 г. он вернулся на родину.
Карта острова Тернате
За время своих восьмилетних скитаний по Архипелагу Уоллес покрыл около 14 000 английских миль, использовав все способы путешествия: пешком, верхом, на пароходе, на благоустроенных малайских прау и китайских джонках, на утлых папуасских челнах с аутригером. Впрочем, он почти никуда не удалялся от культурных центров, где благодаря своим рекомендациям пользовался содействием английских и голландских губернаторов и подвластных им туземных раджей; лишь на островах Ару и Вайгиу и особенно на пустынном побережье населенной каннибалами Новой Гвинеи ему приходилось полагаться на собственную бдительность и силу своего оружия. Отдельные этапы его путешествия были изнурительны, а жизнь часто висела на волоске. На Аруанских островах ему угрожали пираты, которыми в то время кишели воды Архипелага; при переезде из Тернате на Вайгиу налетевшая буря чуть было не разбила его утлый ботик, которым он сам правил. Очень часто его трепала жестокая малярия, несколько раз он страдал от тяжелых опухолей ног в результате укусов мошкары и клещей. Будучи человеком большой физической выносливости и силы (рост его был 185,5 см), он, однако, как белокурый северянин плохо переносил экваториальное солнце и при малейшей неосторожности обжигал себе не только руки и ноги, но и лицо. Лишь железная воля и энтузиазм натуралиста превозмогли все: обильный сбор насекомых, добыча неведомого вида бабочки или райской птицы заставляли его забывать все лишения и болезни. Нельзя лучше охарактеризовать восторженного отношения Уоллеса к счастливым находкам, как приведя его собственные слова, которыми он описывает первую поимку на острове Баджан нового роскошного вида бабочки, названной им Ornithoptera croesus: «Красоты этой бабочки невозможно выразить словами, и никто, кроме естествоиспытателя, не поймет того глубокого волнения, которое я испытывал, поймавши ее наконец. Когда я вынул ее из сачка и расправил ее величественные крылья, сердце мое забилось, кровь бросилась в голову, я был тогда ближе к обмороку, чем в те моменты, когда мне грозила смерть. Весь этот день у меня болела голова: так велико было волнение, возбужденное этим для большинства людей обыденным случаем».
Уникальная коллекция бабочек, привезенная Уоллесом с Малайских островов
Но удивительнее всего то, что, несмотря на все невзгоды путешествия, оторванность от культурных центров, несмотря даже на обилие новых подавляющих впечатлений роскошной природы, мысль Уоллеса никогда не прекращала работать и в теоретическом направлении. Он не только собирал и наблюдал, откладывая разбор материала до возвращения на родину, – он непрерывно сопоставлял накапливаемые факты, стараясь согласовать их смелыми гипотезами. Всякий образованный биолог знает, что именно с Малайского архипелага прислал Уоллес две статьи, в которых он совершенно независимо от Дарвина развил теорию борьбы за существование и переживания наиболее приспособленных. Живя в Сараваке на Борнео, Уоллес в феврале 1855 г. написал первую статью «О законе, определяющем появление новых видов», в которой он, обсуждая закономерности распространения организмов во времени и пространстве, первый раз высказался в пользу признания эволюции организмов. Правда, он оставлял еще открытым вопрос о факторах этой эволюции, но не переставал размышлять над этой проблемой. Ровно через три года, приехав на свою тернатскую базу, он перенес мучительный приступ малярии, во время которого его горячечно-воспаленный мозг напряженно работал над тезисами недавно прочтенной книги Мальтуса о перенаселении. Внезапно Уоллеса, по его собственным словам, осенила мысль о переживании наиболее приспособленных («there suddenly flashed upon me the idea of the survival of he fittest»). Мечась в жару, он не только продумал в существенных чертах новую теорию, но и набросал ее на бумаге, а в последующие два вечера написал статью начисто и отослал в Англию Ляйеллю. О впечатлении, произведенном на Дарвина и его друзей статей Уоллеса, и о влиянии, оказанном этими статьями на опубликование долголетних трудов Дарвина, распространяться нечего – они хорошо всем известны. Исследования Уоллеса в Архипелаге не ограничивались зоологическими и ботаническими темами; его живой разносторонний ум реагировал на все: на вопросы колониальной политики и хозяйства, на остатки древней цивилизации, на культурные и расовые особенности пестрого в племенном отношении населения Архипелага. Будучи, по его собственным словам, плохим лингвистом, он тем не менее составил словари семидесяти пяти туземных наречий и перемерил огромное количество черепов.
Райские птицы с Новой Гвинеи
Из предисловия к книге Альфреда Уоллеса “Тропическая природа”, Москва-Ленинград, 1936 г.